Сердце Сумрака

Орангутан весело скалился рядами острых зубов.

– Я тоже колдун. Но убить тебя – мало чести. Я извлеку душу из твоего грязного тела, помещу в этого бронзового зверя – и буду возить с собой по миру для своего удовольствия.

Колумбиец перестал дышать.

– Ты проживешь внутри нее долгие годы – может быть, десятки лет. Ты быстро сойдешь с ума от невозможности двигаться и говорить. Ты будешь бесконечно кричать внутри него – и каждый миг проклинать себя за то, что не захотел показать дорогу страннику…

– Иди через лес по тропе, – вращая белками глаз, перебил рябой, – до синей скалы, похожей на череп… там увидишь… пожалуйста, я хочу жить!

– Далеко?

– Не больше мили!

Светлый разжал захват, и колумбиец пал на колени, прижимая к груди сломанную руку. В черных глазах плескались ужас и ненависть. Ответом был невозмутимый взгляд единственного синего глаза Скифа.

– Что бы ты ни думал обо мне – я добрый колдун. Доброта советует оставить тебя в живых, доброта шепчет: даже такой подлой и грязной скотине, как ты, можно дать шанс. Уходи отсюда немедленно, отправляйся в столицу и стань честным человеком. Обещаю: тебя ждет спокойная сытая жизнь. Это – награда за то, что ты указал мне сегодня путь.

– Спасибо… спасибо, сеньор…

Скиф заметил на столе старенький кнопочный мобильник, смахнул на пол, наступил тяжелым каблуком, до хруста.

– А если ты солгал, я найду тебя – и сделаю то, что обещал.

В сумерках джунгли напоминали сине-зеленую стену. Скиф спрятал пистолет засаленного человека в свой рюкзак, быстро дошел до застывшего месива из листвы и стволов бамбука. Здесь он резко обернулся – и метнул нож. У входа в бар-магазин упал в пыль рябой колумбиец, сжимавший в здоровой руке винтовку. Лезвие вошло в его кадык – и кровь брызгами оросила желтую землю, словно первые капли долгожданного дождя.

Дремавшие на солнцепеке змеи проснулись от запаха крови; блестящими лентами заскользили к умирающему.

Скиф почти бежал через джунгли, смахивая пот. В полумраке шелестели лианы, неподалеку тревожно перекрикивались вечерние птицы. Здесь пахло затхлой водой и прелым деревом. Он шагал по едва заметной тропе среди высокой травы, отгоняя палкой пестрых коралловых аспидов.

Рябой не обманул. У синей скалы над ручьем стояла приземистая хижина из бревен, крытых пальмовым листом. Лужок вдоль русла оградили под выпас, под хилым навесом скучал привязанный ослик, в загоне сонно мемекали козы. У дверей хижины в лучах закатного солнца сверкнул серебряным бампером новенький «Тойота Ленд Крузер». В знойной первобытной глуши он казался неуместным, как залетный космический корабль.

Больше скрываться не имело смысла. Скиф нашел свою тень и упал в Сумрак. О, как здесь было прохладно! Агуачик сразу почувствовал его. Мрачное пятно ауры в хижине шевельнулось и поплыло к двери; на пороге показалась невысокая кряжистая фигура. Он двигался степенно, без страха – хозяин этих диких мест. Гортанно выкрикнул что-то, поднимая посох.

Темный.

Не растрачиваясь на предисловия, Скиф выхватил из-за спины меч – и тот засиял во мраке, как факел белого пламени:

– Где она?

Колдун был довольно силен – третий или четвертый уровень; он пытался бороться, но Скиф действовал быстро и жестоко; вскоре Темный лежал на земле, хрипел и лопотал что-то невнятное, путая испанский язык и местное индейское наречие.

– Где она? – холодно повторил Светлый.

Колдун взглядом указал в глубь двора. Волоча его за шиворот, Скиф выбрался из Сумрака и нашел под голубой сенью пальм покосившийся сарайчик. Двое парней в потных майках и штанах цвета хаки, оглядываясь, бежали через луг к лесу – Светлый сбил их с ног «прессом» и погрузил в сон.

Рывок – дверь сарая слетела с петель. Меч ярче вспыхнул в руке Скифа, и в его белом сиянии предстала крошечная каморка с деревянной постелью, накрытой тряпьем. В железной миске на полу лежали объедки. В углу каморки – смрадная дыра, отхожее место, обсиженное мухами.

Косматое существо забилось в угол, глядя на пришельца большими черными глазами – которые он не видел столько лет, но сразу же узнал. Зазвенела ржавая цепь, и он увидел тонкую, уродливо обтянутую кожей кость. Ступня на ноге существа была обрублена, и гнойную рану покрывали алые струпья.

– Что ты сделал с ней? – сквозь зубы, тщетно пытаясь остановить лавину гнева, проговорил Скиф. Он не заметил, как принялся избивать Агуачика, его руки двигались сами по себе, нанося колдуну удар за ударом. – Что ты сделал с девочкой, больной ублюдок?

Темный что-то выкрикивал тонким бабьим голосом, прикрывая лицо руками.

– Здравствуй, друг, – сказало существо по-русски.

* * *

День второй.

– Мама верила, что мы с ней станем очень богатыми людьми. Она любила меня и заботилась как могла, но так мечтала о богатстве, что забыла об осторожности. Нашлись люди, которые тоже захотели сделать деньги на моем даре.