Шахта

Сорокалетняя женщина представилась Сусанной Салмела. Короткие русые волосы открывали уши, в них было больше пирсинга, чем я сумел сосчитать одним взглядом. Она была в белом халате и обычных для таких учреждений сандалиях «Биркенсток». Передал ей склянки Маннинена и сказал, что с этим архиважным делом нужно поторопиться и что вопрос не в деньгах. Последнее было полной ерундой: у меня на счете было несколько сот евро, да и те должны пойти на ипотеку. Лимит дорожных расходов, согласованный с Хутрила, уже давно был превышен.

Сусанна Салмела поставила склянки на высокую тележку на мягких резиновых колесах и пообещала отзвониться в ближайшее время. Потом она пошла по длинному коридору, где дверей было больше, чем в рождественском календаре, – открытых, полуприкрытых и пока еще таящих тайну.

В редакции поздоровался машинально с теми, кто еще не ушел домой. Никто не поинтересовался, где я был все это время. Кабинет Хутрила был пуст – да и ладно, не хотелось с ним вступать в дискуссию, сначала я должен был кое-что написать.

Для меня работа над статьей суть средство миропостроения, способ прояснить мысли и то, чем я занимаюсь на самом деле, определить характер субъективного мнения. Когда пишешь, то внешнее перестает существовать. Это моя тайна, это истина, не утрачивающая актуальности. Вне зависимости от жизненной ситуации, от происходящего – я пишу, а значит, я счастлив настолько, насколько счастлив может быть человек. Причем, даже если я пишу о чем-нибудь совершенно ином, не о наболевшем вовсе, то выкладывание слов на бумагу и организация предложений помогает разрешить даже проблемы, о которых не думаешь в тот момент. Написать – значит сделать день полноценно прожитым, а если не писать, то это начинает ощущаться уже через пару дней: все начинает превращаться в хаос. И чем дольше не писать, тем более отвлеченным и беспокойным становится сознание, пока окончательно не утрачиваешь способность объективно воспринимать себя, свое место в мире и ход вещей.

Включил компьютер, сходил за кофе, сел к столу. Каким же обыденным все кажется именно здесь и именно сейчас! А на закоулках сознания – там, куда сейчас мыслям был заказан вход, – ждали Элла, Паулина, умерший Маннинен, Маарит, ночные события в лесу. Огляделся. Совершенно обычный день в редакции финской газеты средней руки. Ничего специфического, кроме…

Приступил.

Чем дальше я писал, тем четче выстраивалась схема. Матти Мали – все исходило от него, все, в чем я был уверен и в чем сомневался. Отправил Марьо Харьюкангас сообщение с просьбой перезвонить. Количество знаков начало расти и расти. Делал перерывы. В какой-то момент заметил, что остался в редакции один. Размялся. Из окна были видны слабо освещенная аллея с ее черными нагими деревьями, огни гостиницы напротив и отраженная часть меня самого. Отвернулся и продолжил.

Работал, пока не начал валиться со стула от изнеможения. Получилась довольно объемная статья, но такую всегда можно сократить. А еще будут результаты анализа проб воды. Тема: Матти Мали. Рабочий заголовок: «Наполеон нашего времени».

Сходил умыться. Вернувшись, заметил, что кто-то пытался дозвониться. Посмотрел на часы – уже девять вечера. Набрал Марьо Харьюкангас. У нее были новости.

Кто-то пытался убить Матти Мали.

Часть III. Золото

1

У нее были умные и теплые глаза. Нет, Эмиль не думал, что тепло полностью предназначается ему и только ему единственному, хотя ему, конечно, доставалась небольшая толика. Эмиль думал о том, что в определенный момент жизни мы делаем выбор, и тогда (мы еще не осознаем этого) он оказывается окончательным и определяющим на многие годы вперед. Это развилка, которую проходишь, не замечая того. Понимание приходит позже. Леэна выбрала правильный путь, это было ясно. Эмиль знал, что Леэна имела возможность пойти другим путем после того, что он совершил.

Но нет. Вот она сидит – такая очаровательная и умная – в том же самом ресторане, что и тридцать лет назад, за тем же самым столиком. Какое же вино они тогда пили? Вспомнить сложно. Сегодня они пьют темное ароматное из Чили, напротив – женщина, чьи когда-то неуверенные молодые руки спокойно держат бокал.

Годы. Мы либо пропадаем в них, ничего не понимая, либо принимаем их как подарок. Как-то так. Эмиль сообразил, что он молчит уже довольно долго.

– Спасибо, что приняла приглашение, – сказал он. – Признаться, не был уверен, насколько это уместно. Это место, все такое.

Леэна улыбнулась, и ее лицо расцвело.