Щит и меч, № 4, 1995 (сборник)

У пустующего без крыши базарчика стояли голубые, то ли «Жигули», то ли «Лада». Василий Корнеевич даже не обратил на машину внимания, лишь только цвет бросился ему в глаза. Когда он обходил машину, кто-то открыл заднюю дверцу и крючком из толстой ржавой проволоки зацепил его за горло, ловко затянул во внутрь. Тимонин даже и опомниться не успел, очутился распластанным на чьих-то мокрых и грязных сапогах. На голову тут же накинули дырявый темный колпак, резко пахнущий куриным пометом. Посыпались удары в лицо и в грудь. Чей-то голос зловеще зашептал:

— Падла, не дергайся, а то сломим руки! Ишь, хрен моржовый, телефонную трубку бросает!.. Видишь ли, он теперь господин, в СНГ живет. Я те брошу! Я те пасть до ушей порву. Будешь, как противогаз или Буратино, людей пугать.

Машина между тем уже катила куда-то по неровной дороге. Василий Корнеевич жутко был напуган, задыхался в дырявом клеенчатом мешке, сердце учащенно колотилось.

Самое обидное: он, шагая, ничего не ожидал, никого не успел рассмотреть, и голоса в машине были чужие, незнакомые. Его везли минут пятнадцать-двадцать, затем машина остановилась, судя по шуму, где-то на шоссейной трассе. Открыли дверцу, и тот же голос приказал:

— Завтра гроши привезешь сюда, к повороту на Парадное. И будешь ждать до семи утра, пока я ни приеду. Понял?!

Василий Корнеевич кивнул одетой в клеенчатый мешок головой.

— Попробуй наколи! Зарежем, как барана, вместе с Варварой.

Потом с Тимонина стащили брюки и трусы, издевательски засунули в зад грязную морковку и, вытолкнув из машины, спихнули под овраг. Он долго катился кувырком, слепо цепляясь за кусты, пока не соскочил с головы колпак. Лишь тогда Василий Корнеевич, весь испачканный, побитый о валуны, сумел затормозить на склоне. Из расквашенных губ густо стекала кровь, левый глаз затек, его саднило. Но особенно горько было от садистского издевательства. Он выкинул морковку и невольно заплакал. А там, на гребне, где шоссе, кто-то здоровенный, как слон, подошел к краю и запулил в Тимонина его же бидончиком в сетке.

Размазывая по лицу грязь, кровь и слезы, Василий Корнеевич подождал пока уехала голубая машина, подполз к бидончику и, не развязывая сетки, сунул под крышку пальцы. Деньги, пачки крупных купюр и сберкнижка были на месте. Тимонин даже не поверил, что воры могли дать такого маху. Он развязал бидончик и, держа в руках деньги, никак не мог успокоиться. Даже в детстве никто не обходился с ним так жестоко.

Стыдливо прячась в кустах, Василий Корнеевич горько размышлял: кто мог этим громилам сообщить, что он продал машину? На душе было скверно, он еще долго не мог тронуться с места.

Когда стемнело, Тимонин задами огородов вернулся в избу лишь на несколько минут. Нашел запасные брюки. И, забрав жену Варвару, ушел ночевать с нею в соседскую темную баню, закрыв дверь на засов. Уже рано утром Тимонины перебрались в город, забросив дом и имущество. Жили сначала у дочери, затем сняли квартиру. Василий Корнеевич иногда повторял, как помешанный: «Что Бог дал, не сумели и воры отнять. Видно, пожалели нас, Варвара, святые архангелы…»

Нашествие на Парадное «теневых» сил стало постоянным. Вымогатели то объявлялись на какое-то время, то о них не было ни слуху ни духу. Местный участковый Нечаев, по прозвищу Вечный старлей, а также исполкомовские власти понимали обстановку так:

— Налетные хлопцы где-то не у нас обитают. И что за типы — не так-то просто узнать…

Нечаеву, вроде бы опытному участковому, след ухватить не удавалось. А традиционно неповоротливое начальство надеялось: авось отстанут.

В анонимном письме на имя хозяина района кто-то посоветовал: «Пощупайте строительный кооператив в Нагорном дачном массиве. Там оборотни прячутся». Фамилии в писульке не указывались, да оно и понятно, всяк одну жизнь живет, потому и трусит. Наряд милиции во главе с участковым старшим лейтенантом Нечаевым, человеком сердитым и цепким, но на беду свою изрядно пьющим, прибыл в строительный штаб кооператива. Чернявый молодец с заросшими волосами руками и внимательными жутковатыми глазами представился как председатель и, вытряхнул перед прибывшими всю документацию.

— Вот смотрите. У нас честное предпринимательство. Рабочий люд, студенты. Никого с судимостями нет. На прошлой неделе самих подграбили. У шоферов — братьев Капитоновых — угнали грузовик с пиломатериалами.

— Где конкретно? — справился Нечаев.

— У станции Царевщина. Братья зашли в придорожное кафе перекусить. Глянули в окно, а ЗИС — тю-тю. Нашли машину через день у речушки Сок, порожнюю, конечно, как спичечный коробок.

— В ГАИ заявляли?

— Что толку заявлять!

— Нам бы побеседовать с Капитоновыми, — попросил Нечаев.

— Сегодня и завтра братья будут в рейсах.

— А когда свободны?

— Э-э, кооператор — враг свободы. В нашей системе, как говорил Ленин: «…работать, работать и работать».

— Что ж вам сказать… Молодцы!

Но Капитоновых в свою памятку старший лейтенант Нечаев записал. Намеренно или случайно, пока и сам не знал.