Щит и меч, № 4, 1995 (сборник)

— Я не пойду! Я боюсь! Я лучше тут спрячусь! — заверещала спутница. Лицо ее побелело и покрылось каплями пота.

— Времени на уговоры у нас нет! — твердо сказал Матков. И кивнул шоферу:

— Давай!..

Сделано все было моментально. Носовая часть «Волги» задела даже буфер «Лады». Но группу УВД ждали. Сразу началась стрельба. Брызнули в салон машины стекла. Группа в ней невольно пригнулась. Но разве могла обшивка «Волги» спасти от пуль?

Капитан Васькин первым выкатился в распахнутую с противоположной стороны дверцу, обрезав ладонь обо что-то острое, заполз за колесо. Частые выстрелы раздавались не только из «Лады», но и из милицейской «Волги». Коваленко, оказавшись самым проворным, сидя с краю, у опущенного стекла, высунул руку с пистолетом наружу и, истекая кровью (щека его оказалась пораненной касательным попаданием), сделал несколько прицельных выстрелов. Поединок затих. Вонючий пороховой дым синеватой пеленой скопился в салоне машины, мешал дышать. Захар Самсонов ловко выбрался вслед за Борисом Николаевичем и потянул за собой незнакомую пожилую женщину, но она хрипло застонала:

— Не троньте, больно!

Подполковник Матков подозрительно затих и не двигался с места. Неловко развалившись рядом с шофером, он выставил за стекло локоть. И Захар, низко пригнувшись, открыл переднюю дверцу, затем тронул Петра Степановича. Вялая рука подполковника жестко, будто окаменевшая, упала на сидение. И китель под самым подбородком все гуще набухал кровавой пеной. Захар даже не решился тронуть Маткова. Лишь сместив его и поддерживая на руках, помог вылезти из-за руля бледному онемевшему шоферу и поместил Петра Степановича вновь на сиденье. Прикрытая осторожно дверца не давала ему упасть. Захар, трогая обеими руками свои потные волосы, удивленно выдавил:

— Все так просто!

Капитан Васькин как-то по-кошачьи незаметно оказался позади желтой «Лады» и держал пассажиров ее на прицеле своего пистолета. А Коваленко, по-прежнему находясь в машине, смахивая с лица кровь, приказал:

— Выходи по одному, иначе решето сделаем!..

В салоне «Лады» кто-то задвигался. Захар вдруг сразу озверел, подскочил к желтой искореженной пулями дверце и резко рванул ее. Схватив толстого железнодорожника за ворот, он выкинул его на асфальт, как мешок.

— Я не причастен! Я ничего не знал! — заблеял тот, подняв руки и ползая коленками по своей измазанной фуражке. — Так нельзя, без суда и следствия!..

— Цыц! — приказал сурово Захар. Распахнув дверцу, он вытянул мертвого подростка в модном джинсовом костюме и тихо положил у колеса. Пуля пробила парню голову от виска до затылка. Второй подросток в разукрашенной эмблемами фуражке был ранен, руки его висели как плети. В груди что-то булькало. А лицо тоже было в крови, в слезах, в копоти. Захар понял, что оба эти хлопчика помогали жечь вещи из вагонов. Тут же, под ногами у них, в машине валялись две пустые канистры из-под бензина. Новенькие, металлические, выкрашенные в зеленый цвет, они тоже были со следами копоти. Так сказать, следы преступления наглядны. К противоположной дверце подошел капитан Васькин и резко распахнул ее. Наготове держал пистолет.

— Выходи! — тихо, словно боясь разбудить кого-то, скомандовал он огромному коренастому мужчине в порванной, должно быть, пулей клетчатой тенниске и с разбитой губой. Пальцы его толстой крупной руки тоже были окровавлены. На замусоренном асфальте валялся искореженный прямым попаданием пистолет. А Коваленко, сидя неподвижно в «Волге», не спускал с великана глаз.

— Выходи! — повторил Борис Николаевич. И только сейчас понял: весь этот короткий бой выиграл Коваленко. Даже умудрился попасть этому типу в пистолет.

Мужчина нехотя ступил на асфальт сначала одной слоновьей ногой, затем второй.

— Ваша взяла, падлы! — прошепелявил он. И плюнул сгустком крови прямо на штанину Борису Николаевичу. — Если бы тот молодой хрен не выбил у меня из рук пушку, кончил бы я весь ваш мусор. Я бы вам лапшу настриг! Устали бы ямы рыть.

— Заткнись, чурбак с глазами! — бросил зло Коваленко. — Если бы ты не нужен был нам живьем, с тобой бы не церемонились. Тоже стрелок с пожарной команды!..

— Ну-у, малец-стервец! Хо-рош! Где такого взяли?! — отозвался великан. И поднял вверх руки. — Сдаюсь, комедь окончилась.

Нервы у всех были перенапряжены: погиб Матков, хотя поединок казался победным. Захар Самсонов достал вороненые наручники и окольцевал пленника. Затем поднял из-под колеса «Лады» помятый пулей пистолет. Кинул его как вещественное доказательство в багажник.

— Значит, встретились, Буся! — сказал он. И сощурился со вниманием. — Когда-то ты был мировой парень. Мастер спорта по дзюдо, Толик Кранкевич. И встречались мы с тобой на ковре. Только ты и в далекие годы не побеждал меня. И теперь поджал хвост.

Буся молчал и, не мигая, смотрел на Самсонова.

— Вот уж не думал — не гадал так встретиться… Жаль! — вздохнул Буся. И подняв обе окольцованные руки, вытер кровь с толстой губы.

— Ты подполковника убил… Знаешь, что это не простят?

— Знаю. У нас не было выхода.