Широкое течение

Придя домой в пустую комнату, Таня засветила на¬

стольную лампочку возле пианино, скинула плащ, про¬

шла к окну и толкнула створки рамы. Ворвался шум ве¬

черней улицы, напомнил покинутый людный зал. Небо

было безоблачно. В стороне над темным силуэтом ку¬

пола старой церкви без креста одиноко сияла голубая

звезда. Отойдя от окна, Таня села на диван, огляделась:

все было аккуратно расставлено, развешано, все носило

печать девической чистоты, порядка, и от этого было еще

более тягос,тно; с болью она почувствовала себя одино¬

кой, ткнулась лицом в подушку и заплакала.

Потом глубоко вздохнула, посидела минутку, бездум¬

но уставясь на носок туфельки, выглядывавшей из-под

кресла, встала, машинально открыла крышку пианино и

опустила руки на прохладные клавиши. Она благодарила

Чайковского за утешение, за сочувствие... Какие теплые,

какие чудесные звуки! Они прозрачными каплями пада¬

ют в душу, насыщая ее просветленной грустью.

«Не надо строить иллюзий, — думала она. — Все го¬

раздо проще: Люся моложе, красивее, звонче. Она —•

первая его любовь, а это много значит... Ну и пусть!

Все проходит, и это пройдет. Надо жить, работать,

ждать... Ждать... А чего?»

В дверь негромко постучали. Таня опустила руки на

колени. Стук повторился.

— Войдите, — сказала она и выжидательно, тревож¬

но застыла. В комнату робко вошел Семиёнов, снял

шляпу и, ни слова не говоря, уставился на Таню упор¬

ным умоляющим взглядом. Свет, падающий от абажура,

освещал половину его лица с вдавленным виском, глаз

лихорадочно сверкал...

Иван Матвеевич долго искал Таню во Дворце куль¬

туры — толкался среди танцующих, заглядывал во все

двери, выходил в сад, кружил по липовым аллеям, за¬

медлял шаги возле скамеечек, наблюдая царочки; встре¬

тил множество знакомых, а Тани так и не нашел.

В фойе мимо него стремительно пробежала Настя

Дарьина, подлетела к мужу, оттянула его от Марины

Барохты и крикнула в лицо:

— Можешь домой не приходить — не пущу! Оставай¬

ся здесь, с этой... — Она резко кивнула в сторону Ба¬

рохты.— Хватит, помучил!..

Вокруг них мгновенно собралась толпа. Олег поблед¬

нел, испуганно пятился от наступавшей на него жены,

сконфуженно бормотал:

— Тише, тише... Дома поговорим...

— Нет у тебя дома! Не приходи! Не пущу! — кри¬

чала Настя. — Иди к ней!.. — Она повернулась к Мари¬

не.— Эх ты, бесстыжая!.. Что ты липнешь к нему? Тебе

других парней мало? Вон их сколько, вешайся на шею!

Ишь, задрала морду-то! Гордая... Чем гордишься?..

Марина даже не двинулась с места, не смутилась,

губы тронула едва заметная презрительная усмешка.

— Забирайте ваше сокровище, — бросила она глухо¬

вато и отрывисто. — Я в нем не нуждаюсь.

Семиёнов, наблюдая за Мариной, отметил: «А все-

таки она красива. Простая девушка, а с каким достоин¬

ством держится. Она не лишена благородства. Недаром

же она так нравилась мне когда-то... Конечно, с Таней

Олениной ее сравнить нельзя...» Уходя, Иван Матвеевич

слышал беспорядочные выкрики рассерженной Насти

Дарьиной, краткие ответы Марины, предупреждающие

слова Олега и гул толпы.

Поднявшись в буфет, Семиёнов посидел с Фирсоно-

выми, выпил пива и как бы невзначай спросил:

— Я что-то Татьяну Ивановну не вижу. Не знаете,

где она?

— Ушла домой, — ответила Елизавета Дмитриевна,

выразительно взглянув на Семиёнова. — Навестили бы...

Иван Матвеевич понял, поспешно встал и вышел.

Алексей Кузьмич неодобрительно поглядел на жену.

— Поражаюсь, как ты позволяешь себе играть такую

неблаговидную роль в судьбе своей подружки. Я думаю,

она не поблагодарит тебя за твое усердие...

— Ошибаешься, — ответила Елизавета Дмитриевна

обидчиво. — Чутье женщины, которое чуждо вам, муж¬

чинам, подсказывает мне, что я поступаю правильно. Та¬

ня сама не знает, чего хочет, в ней борются разноречи¬

вые желания, и если она сделает по-моему, будет счаст¬

лива, уверяю тебя.

— Будет ли счастлива — неизвестно. А ведешь ты себя

нехорошо, — Алексей Кузьмич встал. — Идем домой.

— В таких вопросах я понимаю больше твоего, по¬

верь мне, — суховато проговорила Елизавета Дмитриев¬

на и пошла впереди мужа к выходу.

Семиёнов понял, что Таня находилась в затруднитель¬

ном положении, в такой момент она может ухватиться

за него. И вот он явился, взволнованный, напряженный,

готовый к решительному объяснению.

— Иван Матвеевич! — негромко и испуганно вос¬

кликнула Таня, пораженная его возбужденным видом.—

Что-нибудь случилось? Проходите, садитесь...

— Со мной ничего не случилось, — ответил он, сел

на диван и прикрыл колени шляпой. Таня повернулась

к пианино боком, положила левую руку на клавиши,

ждала. — Почему вы ушли с вечера? С вами что-то про¬

изошло...      |

— Я... У меня... разболелась голова... — ответила Та¬

ня, замявшись. Он сидел прямо, глаза не мигали, лихо¬

радочный блеск в них пугающе усилился.

— Вы обманываете меня, — заговорил он, волнуясь,

с расстановкой. — Вы ушли по другой причине. Я не бу¬

ду вникать в подробности, но знаю, что вас обидели...

Не оценили. И заявляю вам, что никто никогда не оце¬

нит вас так, как я.

Таня хотела что-то возразить, но он остановил ее:

— Погодите. Я говорю слишком смело, простите. Мне

казалось, что мои терзания дают мне на это право. Мо¬