Шляхтич Завальня, или Беларусь в фантастичных повествованиях

Вот уже несколько лет вся волость судачила о том, что Сямёну стрелять помогает дьявол, которого тот взял к себе в услужение, но паны лишь смеялись над этими слухами и не верили. Сам пан, бывая с ним на охоте, чёрного пса хоть и не видал, однако заметил, что дикие птицы сами летели к ловчему, и тот никогда не промахивался.

Жила в деревне неподалёку Марыся, пригожая и молодая девушка, дочка набожных родителей. Многим она нравилась, и Сямён положил на неё глаз. Надеясь на своё богатство да на панскую ласку, он был уверен, что Марыся достанется ему.

Однажды, когда шёл он на охоту, то увидел Марысю. На голове у неё был венок, и цветы так ей шли, что выглядела она весьма пригожей. Неподалёку от своей нивы собирала она землянику. Сямён подошёл к ней и попросил ягод. Не отказала ему девушка. Спрашивает ловчий, нравится ли он ей?

— Люди говорят, что ты чаруешь, — отвечает Марыся, — а я боюсь чаровников.

— О, нет, Марыся, ни на кого я чар не напускал и не знаю этого скверного ремесла.

— Коли это правда, то есть у меня на шее крестик, освящённый во время Юбилея, он несёт в себе отпущение.[91] Поцелуй же мой крестик.

— Охотно, — отвечает Сямён.

И едва поцеловал он крестик, как из травы подняла голову огромная змея, будто хотела посмотреть на Марысю. Испугалась девушка, закричала. Сямён схватил камень и бросил в змею. Та зашипела и скрылась в траве. И тут вдруг появился чёрный пёс, залаял и пропал. Марыся, едва живая от страха, задрожала. Сямён проводил её домой и оттуда вновь пошёл на охоту. Только уже не встретил его в лесу чёрный пёс.

Увидел он тетерева, выстрелил, но вместо птицы на землю упал гнилой пень. Испугался Сямён, возвратился домой, а в хате видит — множество змей. Шипя, ползут они под лавку и под печь. Заглянул в сундук, достал Корону Змеи, а она уже не золотая — всего лишь два пожухлых берёзовых листика. Остолбенел ловчий, и не знает чего делать.

Долго ещё преследовали змеи несчастного Сямёна. Не только в доме не давали ему покоя, но и в гостях. Не раз, когда бывал он у соседей, в присутствии других людей появлялась перед ним неведомо откуда змея.

* * *

Третий путник ещё продолжал свой рассказ, когда кто-то стал стучать в ворота, залаяли собаки. Выбежал батрак и, вернувшись, сообщает, что приехал пан Мроговский.[92] Пан Завáльня соскочил с постели, стал поспешно одеваться, чтобы встретить гостя.

— Не позволишь ли мне переночевать, пан Завáльня? — сказал Мроговский. — В такую вьюгу у тебя, пан, единственное прибежище. И эти тоже, — добавил он, взглянув на проезжих, — укрылись от бури и, верно, рассказывают пану сказки.

Селяне и батраки один за другим вышли в людскую.

— Я помешал, но зато со мной человек, который всех их заменит. Мой кучер Якуш любит рассказывать всякие авантюры хоть всю ночь; пусть только коней выпряжет. Ах, прозяб я весь!

Пан Завáльня сразу же приказал своей родственнице приготовить что-нибудь на ужин.

— А что, пан асессор,[93] не угодно ли водочки? Может она немного согреет. Пан, верно, едет в Полоцк забрать сына, ведь уже скоро Рождество; это хорошо, пусть отдохнёт от трудов и повидается с родными.

— А ты, пан, сынков своих, Стася и Юзя, будешь забирать домой?

— Надо, надо. Послезавтра собираюсь посылать за ними.

— Доверься мне, я их прихвачу с собой.

— Буду очень благодарен, коли пан сделает такую милость.

Потом пан Мроговский обратился ко мне и попросил, чтобы я приехал к нему на Рождество и остался на несколько дней, мол, будет у него много молодых гостей, с которыми приятно будет провести время.

Вскоре подали ужин. Мой дядя, беседуя с гостем, не жалел для меня похвал:

— Племянник мой, Янкó, видать, времени у иезуитов попусту не терял, много интересного из разных книжек рассказывает.

— А любит ли он слушать наши белорусские сказки?

— Вот тут сейчас несколько проезжих селян рассказывали, что выпало им в жизни увидеть или услыхать, так я заприметил, что Янкó лишь на них и смотрел и слушал с большим вниманием. Он любит слушать рассказы, но, правда, и истории были интересные — о чарах, да о людях, что побратались с проклятым духом.

— Вот и мой кучер Якуш много чего видал и слыхал в своей жизни. Как начнёт рассказывать — Бог ведает, откуда что у него берётся, а уж что до волколаков, так с первого взгляда их узнаёт. Вот только что перед этой бурей встречаем мы по пути двух волков, они стояли близ дороги. Я беру карабин и хочу выстрелить. Якуш повернулся ко мне и кричит: «Не стреляй, пан, ведь у них души человечьи. Коли пан убьёт такого, то душа его отправится в пекло, не искупивши грехов. А за это и пан ответит перед Богом».

Не успел он ещё договорить, как волки убежали.

После ужина позвали Якуша.

— Ну, Якуш, — сказал Мроговский, — за то, что хозяин был добр и пустил на ночлег в такую лютую бурю, расскажи нам что-нибудь про волколаков, только гляди, говори правду.

Повесть четвёртая. Волколак

— Не всё нам выпадает повидать в жизни, но я расскажу о том, что слыхивал от моего соседа про несчастного человека, которого чаровник превратил в волка и который много лет мучился, бродя по лесам.