Шоу для богатых

— Так в чем же дело? — подал голос хозяин кабинета. — Решай! Тебе и карты в руки.

— Будем работать, товарищ генерал. К тому же, надеюсь, кой-какие зацепки найдутся.

Он замолчал было, однако тут же повернулся лицом к Турецкому:

— А этот ваш товарищ… он бы не мог написать заявление о пропаже какой-нибудь вещицы? Скажем, дорогих часов, или какой-нибудь статуэтки антикварной.

Турецкий отрицательно качнул головой.

— Исключено!

— Почему?

— Те, кто поработал в его квартире, уверены, что он не заметил этого. И пока мы не знаем, кто именно там побывал. Короче, надо оставить их в том же прекрасном заблуждении.

— Понятно, — вздохнул Хмелев и уже всем корпусом повернулся к хозяину кабинета. — Сделаю все что могу, товарищ генерал. Но не обещаю, что это будет завтра.

— Постарайся, Виктор Петрович. Постарайся.

Когда Хмелев ушел, а Турецкий пересел к генеральскому креслу, Яковлев не удержался, чтобы не спросить:

— Сам-то что думаешь? Турецкий вздохнул и пожал плечами.

— Пока что могу только предполагать. Кто-то пытается нащупать истинное лицо Агеева. Возможно даже, что именно в нем видят какую-то серьезную опасность, правда, не знаю, кто именно, и в чем эта опасность заключается. Ну, а что будет дальше.

И он виновато развел руками.

На дачу в ближнем Подмосковье, где Турецкий жил уже целый месяц, он приехал довольно поздно, и пока шел по дорожке к коттеджу, загребая ногами опавшую листву, мурлыкал что-то себе под нос.

Нельзя сказать, что он был сильно счастлив прожитым днем, просто в нем, пожалуй впервые за долгие тоскливо-безрадостные дни, появилась вдруг изначальная в себе уверенность, и он уже по-иному смотрел на этот мир.

Шел и мурлыкал сам себе под нос дурацкие слова дурацкой песни:

— Мои года — мое богатство.

После холодного, уже по-настоящему осеннего дождя, который за ночь вымыл московские улицы, неожиданно выкатилось солнце, и город засверкал влажной чистотой асфальта.

Восприимчивый к подобным переменам погоды, Агеев не мог не заехать по дороге в «Геркулес» на мойку, и теперь его старенькая тачка сверкала и отдавала такой же свежестью, как и умытые ночью улицы. Автоматически переключая скорости и так же автоматически притормаживая у черно-белых «зебр», по которым перебегал дорогу вечно спешащий куда-то московский люд, он думал о том, не сменить ли ему в действительности уже изрядно поднадоевший образ жизни детектива-перестарка, да не заняться ли настоящим делом. Причем таким делом, в котором ему нет равных, где его по-настоящему оценят, где ему будут платить те деньги, которых он стоит, и он уже сможет поменять не только свою старенькую колымагу на новенькую иномарку, но и перебраться в более приличную квартиру. Он еще и сам боялся признаться, что его посещают ночами подобные мысли, однако все чаще и чаще ловил себя на том, что видит себя уже не детективом агентства «Глория», а старшим тренером какого-нибудь коммерческого спортивного клуба, хотя бы того же «Геркулеса»…

О дальнейшем он старался пока что не думать, догадываясь, как отнесется к этому тот же Севка Голованов, с которым его связывали не только текущие серые будни, но и «развеселое» боевое прошлое, или тот же Макс, компьютерный бог, которому уже несколько раз предлагали заоблачные ставки в каких-то финансовых корпорациях, да только тот сам не желал расставаться с «Глорией». Однако как бы там ни было, но мыслишка эта, предательская, нет-нет, да и посещала его.

Ударившись в размышления о возможных переменах в своей профессиональной деятельности, и еще о том, к чему все это может, в конце концов, привести, Агеев даже не обратил внимания поначалу на короткий тревожный звоночек, тренькнувший в глубине подсознания, и только на подъезде к станции метро «Калужская», когда он тренькнул второй раз, уже более настойчиво, а в затылочной части появилось довольно неприятное жжение, верный предвестник старой, как мир, истины, что не так уж все и гладко в этом мире, он вдруг заметил, что за ним неотрывно следует «мерседес».

— Этого еще не хватало, — буркнул Агеев, переключая внимание на зеркальце заднего обзора, в котором, словно на ладони, просматривалась забрызганная грязью, некогда серебристая иномарка. И снова в голове, словно укол шила.

Однако о плохом думать не хотелось, тем более без особых на то оснований, и он, мудро рассудив, что при нынешней транспортной толчее и не такое может померещиться, прибавил газу и, словно слаломист на привычной трассе, легко обошел сразу две машины.

Покосился глазом на зеркальце и уважительно хмыкнул, почувствовав при этом, как к нему возвращается давно забытый боевой настрой.

«Мерседес» проделал тот же маневр и опять словно прикипел к тачке Агеева. Словно консервная банка, привязанная к хвосту бездомной собаки.