'Штурмфогель' без свастики

- Он взлетит завтра, - сухо сказал Зандлер. - Извините, господин Пихт, мне очень нужен господин капитан. Альберт, я вас жду.

"Старый козел начал взбрыкивать, - подумал Пихт. - Неужели дело идет на лад?"

Он окликнул Вайдемана:

- Альберт! Ты и вправду собрался завтра подняться на зандлеровской метле?

- Ну да!

- Пари, что завтра тебе не удастся оторваться от земли.

- Ящик коньяка!

- И ты навсегда откажешься от всей этой затеи? Поверь, она пахнет гробом.

- Нет, не откажусь. Отвечу тоже коньяком. Так что завтра в любом случае перепьемся. С вашего разрешения, фрейлейн, - сказал Вайдеман, уступая дорогу Эрике.

- Вы живы, лейтенант? - спросила Эрика, сияя.

- Извините, уже капитан, - поправил ее Пихт. - Я не мог умереть, оставляя после себя вдову. Строгий немецкий бог не простил бы мне подобного легкомыслия в исполнении столь важной национальной задачи. Здравствуйте, Эрика! Я привез вам "Шанель".

- 4

Утром слегка подморозило. Вчерашний ветер нагнал на взлетную полосу опавшие листья. Механики расчехлили самолет задолго до рассвета и начали предполетный осмотр двигателей.

Поеживаясь, Карл Гехорсман регулировал клапаны подачи топлива и думал об Эрихе Хайдте, брате Ютты. "Что заставляет парня рисковать? Сидел бы в своем ателье и копил марки, если уж ногу покалечил. Может, Гитлер и правда победит, тогда немцы получат в России большие наделы и заживут лучше. Почти каждый верит в это. Может, и я заведу себе хозяйство. Ха-ха, "Образцовое хозяйство Карла Гехорсмана с сыновьями"..."

Гехорсман покрутил головой, представив себя в необычной роли.

Работая в 1925 году в России и обслуживая самолеты Юнкерса, летающие по договору с Добролетом на пассажирских линиях, Карл ничего не имел против русских и теперь чувствовал, что русские сумеют постоять за себя.

"Только ребятишек жалко. Написать бы им, чтобы они сматывались из России, пока целы".

Налив ведро бензина, Гехорсман вымыл руки и отступил назад, любуясь серебристым "Штурмфогелем". Истребитель каждой своей линией был устремлен вперед.

"А ведь если такой самолет пойдет в серию, он натворит дел", - вдруг подумал Карл.

Новая мысль поразила его. Гехорсман вытер руки паклей и подошел к Вайдеману. Тот сидел на ящике от запасных частей и курил, дожидаясь вылета.

- Ну, кажется, все готово, господин капитан, - сказал Гехорсман.

Подошла машина Зандлера, остановилась около "Штурмфогеля". Профессор, нервно потирая руки, потребовал снова открыть капоты, чтобы лично убедиться в готовности двигателей. Под плоскостями, как и прежде, стояли "БМВ 109-003", а в носу - поршневой тысячесильный "Юмо-211".

После осмотра Зандлер подошел к Вайдеману:

- Альберт, как и в прошлый раз, попытайтесь только взлететь. Рекорды ни мне, ни тем более вам не нужны, если они оканчиваются катастрофой.

- По-моему, я рискую большим, - проговорил, усмехнувшись, Вайдеман...

- Все рискуем...

Истребитель начал разбег. Альберт чуть потянул ручку на себя, но машина не испытала желания взлететь. Конец взлетной полосы стремительно летел навстречу. Через две-три секунды взлетать будет поздно... Вайдеман еще раз рванул ручку на себя. "Штурмфогель" опустил хвост и на скорости сто шестьдесят километров в час оторвался от бетонки.

"Норовистый же, чертенок", - мелькнула мысль.

Под крылья понеслись фонари аэродромного ограждения, кустарник, небольшое крестьянское поле, ореховый лес. Вдруг на высоте сорока метров обрезало правый двигатель. Самолет, как утлая лодочка, шарахнулся в сторону. Вайдеман интуитивно выключил левый двигатель. Теперь гудел только поршневой "Юмо".

- Опять что-то стряслось с двигателями, - передал Вайдеман, вытирая лоб перчаткой.

- Попробуйте набрать высоту, развернуться и сесть, - посоветовал Зандлер.

- Ладно.

"Юмо" тянул изо всех сил, но для него все же был тяжеловат цельнометаллический корпус "ШтурмФогеля".

Над замком Блоков Вайдеман развернулся и пошел на посадку.

Глава восьмая АБВЕР ПОДНИМАЕТ ТРЕВОГУ

"Мы знаем, что советский народ победит. Он будет бороться на своих самолетах, в своих горах, вдоль своих рек и озер, над своими морями до тех пор, пока всеразрушающее шествие фашистских сил не сгинет во тьме истории".

Начальник штаба четвертой полевой армии, наступавшей на Москву, генерал Гюнтер Блюментритт прочитал перехваченную телеграмму и покосился на подпись. Ее автором был некто Карлис Ламонт, председатель американского Совета по вопросам отношений с СССР. Впервые ему пришла мысль, что русская кампания может окончиться такой же катастрофой, какую потерпел Наполеон.

Надежды вывести Россию из войны в 1941 году провалились 6 декабря, когда Жуков бросил войска в мощное контрнаступление. Сначала русские нанесли удар севернее Москвы, форсировав канал Москва-Волга и разгромив левый фланг танковой группы генерала Рейнгардта. Одновременно они атаковали четвертую танковую группу.

В последующие дни русские разбили вторую танковую армию Гудериана.

Вся гигантская машина, которая стальной лавиной шла на Москву, забуксовала в снегах. После отчаянных боев она покатилась обратно.