Сибирь: счастье за горами

До Кежеге езды было всего ничего; по сравнению со вчерашним все казалось непринужденной прогулкой на природу. Кежеге отличается от других гор тем, что туда можно войти, – она почти круглая. Мне невольно вспомнились уральские сказы Бажова, где посвященные то и дело «ходили в гору», которая раскрывалась для них. Круг разрывается узкой расщелиной, по которой можно взобраться внутрь. Внизу бежит ручей, куда все бросают монетки. Внутри открывается настоящий горный амфитеатр. Слоистые скалы местами покрыты темным пустынным загаром – точно закопченные. Сэнсэй показал мне значимые места для тех, кто едет к Кежеге просить детей. Есть там «мужской орган», совсем невысоко, – на него женщины должны сесть. «Женский орган» – для мужчин, имеющих проблемы с деторождением, – располагается довольно высоко, нужно подниматься. И то и другое не сильно похоже на это самое – если только включить фантазию.

На Кежеге ничего делать нельзя – охотиться, даже сломать ветку или сорвать травинку. Не дай бог пописать. Согласно рассказам, здесь граница между «здесь» и «там» наиболее тонкая, проницаемая. Поэтому гора прославилась как шаманская – шаманы приезжают сюда часто, каждый со своими целями. Говорят, несколько лет назад группа «Фоксов Малдеров» проездом из Москвы на альфа Центавра, остановившись здесь «для контакта», получила послание, что когда-то здесь был белый город – марсианская колония, которая в результате какого-то катаклизма вынуждена была вся в одночасье вернуться домой. Контактеры продолжили свой путь на старенькой «буханке» и донесли это послание до человечества.

Надо сказать, гора и впрямь напоминает рукотворный крепостной вал с воротами там, где кольцо отвесных скал разрывается. По бокам прохода столбики – каждый с фигуркой лошади наверху. Здесь же неизменная коновязь с ленточками. Внутри каменного города есть узкие лабиринты улочек, похожие на закоулки старого города в каком-нибудь Риме. В конце каждой такой расщелины – тесной, только одному человеку пройти, – расположены каменные алтари для подношений духам. Подниматься высоко женщинам нельзя. Еще люди оставляют там материальные символы своих желаний. Чаще всего это – о, суета сует! – игрушечные машинки. Говорят, на Кежеге нужно вести себя с особой осторожностью: мало ли на что могут обидеться духи. Нужно думать правильно и правильно говорить. Я читала, что в большинстве мест силы можно просить только о хорошем, а здесь будто бы не только о хорошем. Впрочем, существование места силы, где можно пожелать, чтоб у соседа корова сдохла, показалось мне сомнительным. Вероятно, это была просто болтовня.

Я никакой угрозы, по крайней мере, и близко не уловила. Наоборот, будь время – посидела бы там подольше, поговорила с горой.

Да и вообще этот день был какой-то особенный, и все время меня не покидало ощущение, будто кто-то держит большую теплую ладонь над моей макушкой.

Простившись с Кежеге, мы направились в степь – уже безо всякой дороги – на сэнсэево место силы.

Мы ехали долго и немного сбились. Не знаю, как местные находят здесь вообще что-либо: степь – она степь и есть. Но для них это открытая книга. По дороге мы наехали на кочевье; оказалось, что кто-то там знает сэнсэя, так что нас зазвали внутрь и предложили что-то вроде жареных в масле пончиков и чая с солью – непривычный для меня напиток. Все же было страшно жаль, что кочевники не пьют кофе, но я возила с собой в рюкзаке неизменные пакетики «3 в 1», от которых всякий раз приходил в ужас сэнсэй.

Взяв верный азимут, мы тронулись дальше. Дедушкино место располагалось на высоком берегу Тес-Хема, который здесь очень заковыристо петляет, и такое чувство, что, куда ни поедешь, всюду его встретишь.

Местная легенда объясняет такую извилистость следующим образом. В древности монголы, которые жили в степи, сосватали девушку из таежной местности. «Наша земля была сплошь покрыта льдом, как на севере сейчас, и на ней было море. Так люди родом из степи пришли и взяли очень красивую девушку из рода правителя и увезли». Но девушка родом из водных и таежных мест, пожив в степи, заскучала по родине. Тогда она отправила весть домой: «Живя в этом жарком месте, я испытываю жажду. Мне нужна вода. Мне нужен блестящий холодный лед». Ее брат навьючил лед на лошадь и скакал так стремительно, что расстояние в год преодолевал за сутки. Пока он ехал, на песках, где сейчас стоит озеро Торе-Холь, его лед подтаял, выпал и раскололся на две части. Меньшая часть упала на той стороне, монгольской; большая часть – на этой стороне, тувинской. Поэтому озеро Торе-Холь назвали Озеро-стремя – лед упал со стремени.