Симбиот

Освободив от одних проблем, Лев Захарович не упустил случая подсунуть другие. Комиссар решил сотворить из меня новую коммунистическую реликвию республиканского розлива. Теперь, по случаю каждого митинга, каковы бы не были причины его проведения, меня выносили на представительную трибуну, как животворную икону, по случаю крестного хода, где я вещал яко пророк или римский папа, уверяя присутствующих в скорейшем наступлении светлого будущего, и несокрушимости нашей не только Рабочей, но еще и Крестьянской Красной Армии, неустанно бдящей на страже родных рубежей. Как не жаль было потраченного времени, я был вынужден признать, что это необходимое зло. Сорокалетний генерал-полковник, увешанный наградами, как новогодняя елка, да еще и выходец из крестьян, был нагляднейшим примером функционирования социальной лестницы. Одним своим существованием, я как бы говорил окружающим: «Работайте! Учитесь! Верьте! И для вас будут открыты все двери, окна и даже форточки! Хотите стать большим начальником? Да, нет проблем! В нашем обществе генералами не рождаются, ими становятся! А тем, кто мутит воду или лениться, будет целина за полярным кругом, пуля в затылок или ледорубом по башке!». Кнут и пряник, в своем вечном великолепии. Вранье, конечно, у генералов свои дети есть, но ведь людям надо во что-то верить?

К тому же, Мехлис, в моем лице, приобрел хорошего оратора. В конце концов, я учился этому полжизни. Важнейший навык юриста — это умение разговаривать с людьми на их языке. Каюсь, я весьма смутно представляю себе устройство атомной бомбы, равно как и бытового радиоприемника, зато умею говорить без бумажки, избегая опостылевших штампов и пустозвонских лозунгов, ежеминутно не лобзая при этом высокосидящие пятые точки. Багаж знаний из будущего, позволяет, не вдаваясь в подробности, поддерживать разговор практически на любую тему, а опыт подсказывает, как именно выстроить общение. В свое время, мне крупно повезло, что в числе немногих счастливчиков, я попал на четырнадцатидневные курсы по ораторскому искусству. Занятия вели два австрийца, имена которых я, к величайшему сожалению, забыл. В то время, я не в силах был понять, сколь сильно обязан этим людям. Что тут скажешь — такого в институте не преподают. Запомните главное, правильные слова — это даже не половина дела. Гораздо важнее то: где, когда и как вы их произнесете. Речь на открытии Комиссии как раз хороший пример. Вроде бы не сказал ничего нового — банальность на банальности. Но, важно кто ее произнес, что этому предшествовало, кто был среди слушателей, для чего они собрались, какова была интонация, жесты и мимика, напор и вовремя сделанные паузы, и еще тысяча разных фактор. В результате, пробрало до костей даже меня самого. Дело не в том, что я такой нереальный пупок, которому море по колено. Это всего лишь демонстрация того, как важно уметь пользоваться полученными знаниями. Мне кажется, что каждый, при устройстве на работу, встречался с тем, что ЗНАТЬ и УМЕТЬ — это разные вещи.

Вот и сейчас, мне предстоит нацепить маску лицедея, на время отложив свои душевные муки поглубже, расточая позитив направо и налево. Очередной митинг, по поводу очередного события. Стоило попасть в прошлое, чтобы стать бродячим артистом. Хотя, сегодня некоторое разнообразие, не лишенное приятностей, поскольку речь толкать буду в одном из минских институтов. Студенты — самая незашоринная, активная и, иногда, самая благодарная аудитория. Если честно, я даже рад, что могу отвлечься от дурных мыслей.

Моя очередь лезть на трибуну пришла далеко не сразу. Минут сорок пришлось слушать приветственные телеграммы, хвалебные речи, пустопорожние доклады, снабженные массой обнадеживающих цифр. Если честно, то я сам попросил, чтобы мое слово отложили на окончание мероприятия. Все это время я банально сидел и ни о чем не думал, пропуская мимо ушей лишнюю информацию. Еще одно из важнейших умений юриста, иначе б у меня давно голова лопнула от избытка сведений. Я почти прослушал, как меня пригласили исполнить свою часть спектакля. Потребовалось несколько секунд, чтобы скинуть оцепенение и понять где я и что от меня требуется.

По дороге к трибуне, я, наконец, соизволил осмотреть аудиторию. В довольно маленький актовый зал набилась куча народу. Люди плотно утрамбовались на лавках, заменяющих мягкие кресла, сидя буквально на головах друг у друга. Стояли в дверях и сидели на полу в проходах. Насмотревшись на это безобразие, я повернулся к президиуму и произнес:

— Слушайте, у вас что, помещений побольше нет? И вообще, на улице тепло, чего в эту коробку бетонную забились, за зиму еще насидитесь здесь. Хоть бы стулья поставили в проходах! А ладно, — я махнул рукой на бестолковое начальство, если уж они сами не доперли, то и я им ничего не объясню. — Раз уж все сидят на головах или на полу, то и я сяду.