Скучная Жизнь 2

— Сука… твое тело все еще слабое! Такое слабое тело! — ворчит Старший, вколачивая удары в лицо Диковолосого: — Ты… выдохся… но он — выдохся тоже.

— Я… давай я сам! Тебе же больно!

— Больно нам обоим, малыш. Не ссы, он тоже устал и поплыл. Если бы мы с ним были свежими, то каждый такой удар ронял бы на пол, но мы стоим и бьем друг друга как в ирландской народной забаве… а значит сейчас у нас обоих не удары, а шлепки… вот только если так пойдет и дальше, то мы проиграем. Потому что скорость у нас была почти равная, а вот выносливости у тебя нет. У нас нет.

— Аааа! — кричит он, держа Диковолосого за грудки и нанося удар тому в лицо: — На!

— Ора! — кричит в ответ тот и мир снова темнеет в глазах. Все превращается в череду каких-то черно-белых картинок, вымазанных кровью. Вот он стоит и видит, как темный кулак приближается к лицу, а он не может ни шагнуть в сторону, ни поднять руку, только во рту стоит отвратительный, острый привкус железа. Вот Диковолосый падает на колено и выплевывает темный сгусток крови на бетонный пол. Потом сразу же, без всякого перерыва, он видит темные пятна на бетонном полу. Видит их совсем близко, прямо перед глазами. Видит и понимает, что лежит на полу, хлопая глазами и пытаясь вдохнуть воздух. Снова, будто склейка на монтаже, следующий кадр — как Диковолосый встает и мотает головой, его волосы, которые торчали во все стороны словно у Соника, смяты и покрыты пылью. Он трогает свое лицо и разочарованно цыкает, прежде чем поднять глаза на Бон Хва. Потом — снова темнота.

Когда он открывает глаза, он видит незнакомый потолок. Потолок недостроенного здания. Голые бетонные перекрытия скучного серого цвета. Сперва он не понимает, как он тут очутился. Потом — приподнимается, чтобы оглядеться. Тело тут же пронзает боль. Болит все — ноги, руки, колени, локти, но больше всего — голова.

— Живой? — звучит голос и он, морщась от боли, находит взглядом источник голоса. Диковолосый, лидер сорок четвертых, стоит рядом. Руки в карманах, лицо разбито, кровь застыла пугающей маской, одежда вся в пыли, как и его прическа, сбитая набок и покрытая пылью и паутиной.

— Вставай. — бросает Диковолосый и поворачивается к нему спиной. Бон Хва пытается встать на ноги. Это получается далеко не с первого раза. Руки и ноги — словно желе, слабость во всем теле, во рту словно кошки ночевали.

Но нужно встать. Он — встает.

— Сорок четвертая держит слово. — роняет Диковолосый: — Первогодку нужно было поколотить — я его поколотил. У тебя есть претензии, Гванхи?

— Это не так должно было быть! Вы обещали, что каждый ударит его! Как минимум по разу! Что опустите его! Макнете головой в говно! — подает голос Гванхи: — За что я вам деньги плачу?!

— Богачи вечно думают, что все можно купить за деньги… — качает головой Диковолосый и поворачивается к Бон Хва: — Ну что же. Действительно обещали, чего уж… придется тебя всей толпой отмутузить, уж извини.

— Старший?! Мы… я… то есть ты — проиграл?! Как так?!

— Не все бои можно выиграть, малыш. — вздыхает Старший: — Иногда ты проигрываешь, как бы ты ни старался. Что бы ты не делал, какую волю к победе ни проявлял — иногда ты проигрываешь.

— Но… ты же уделал чемпиона!