Следователь

— Сколько средств в него было вложено! Сколько сил потрачено! Закрытая школа-монастырь, лучшие специалисты, психологические тренировки, семь лет практики в столице на допросах… Арчибальд был… Он был… Ах, дьявол и тысяча Голодных Демонов, — такого больше никогда не будет, Фигаро! Ни-ког-да!

— И ты отправил этого психа Арчибальда в Нижний Тудым? — Смайл фыркнул. — Надо понимать, приехал он на том самом поезде, на который не смог сесть Фигаро?

— Да, да… — Френн остановился у окна и сжал руками металлический подоконник. — Кто бы мог подумать, что они с Вивальди окажутся чуть ли не в соседних вагонах! Мы только знали, что Вивальди едет сюда, потому что это самый простой способ добраться до Последней Заставы. Псионику очень легко уйти от слежки, к сожалению…

— Но как вы узнали, что он направляется именно на Заставу?

— Элементарно. Он сам нам все сообщил.

— Не понял? — брови главжандарма поползли вверх.

— Он оставил письмо, в котором все рассказал. Написал, мол, что хотел как лучше и не планировал никого убивать, но… хм-м-м… не доверяет… «официальному правосудию», как он выразился. Поэтому решил отправиться в добровольную ссылку, уехав на Дальнюю Хлябь. Просил не волноваться, что он когда-нибудь вернется — судя по всему, Вивальди планировал остаться там навсегда.

— А его имущество? Он ведь, наверно, был богатым человеком?

— О, очень богатым. Все его дела переходили в управление группы доверенных адвокатов на срок в двадцать лет. Если бы до конца этого срока Вивальди не вернулся, то все его состояние было бы поделено между его двоюродными сестрами.

— Забавно. — Фигаро все так же разговаривал с оконной решеткой, — Ну и почему бы вам его было просто не отпустить? Одной проблемой меньше. Преступник сам бежит в камеру…

— Фигаро, — Френн скривился, — не порите чушь. Вы бы отпустили убийцу, если бы он дал Вам честное слово, что уедет в далекие северные края и больше так не будет? Существует определенная, не нами придуманная процедура и следить за тем, чтобы она соблюдалась — наша работа. Вот и все. Для философии здесь не место… Короче говоря, Арчибальд и Вивальди прибыли в Нижний Тудым.

— А почему Вивальди сразу же отправился в город, а ваш цепной псионик остался в вагоне? — Смайл взял из коробки на столе сигару и принялся тщательно ее обнюхивать.

— Потому что есть специальная инструкция для штатных сотрудников, написанная, судя по всему, дремучими идиотами. Там четко сказано, что при пользовании общественным междугородним транспортом — если нет возможности воспользоваться служебным — агент не должен смешиваться с толпой, а выждать, пока та не рассосется. «Во избежание привлечения лишнего внимания». Весь этот бред писал, очевидно, какой-то бюрократ, перечитавший книг про шпионов. Мы, как правило, кладем на все эти правила здоровенный болт с левой резьбой, но Арчибальд бы так никогда не поступил. Он был псиоником; ему не доверяли, поэтому его с детства приучали ходить по струнке…

— А в каком возрасте он попал в Инквизицию? — следователь, наконец, соизволил обратиться непосредственно к Френну.

— В десять лет… А какое, простите, это имеет значение?

— Да так, просто интересно… Вы продолжайте.

— Дальше, я думаю, Вы и сами догадались. Экипажи к тому времени уже не ходили из-за снежных заносов, поэтому Арчибальду пришлось применить свои способности. Адаму Фуллу, кстати, он потом потер память, дал денег и отправил пьянствовать в какую-то забегаловку.

— Тогда почему же Фуула нашли замерзшим насмерть?

— На этот раз перестарались мои люди, — насупился инквизитор. — Вызвали его в Управление при местном редуте и запретили уезжать из города. Подписку с него взяли… козлы.

— Ну да, как работает ваша гвардия, мы знаем. Наслышаны. Стало быть, после этого разговора…

— …Фулл, совсем потеряв голову от страха, рванул из города, куда глаза глядят.

— Ну-ну, — главжандарм иронично приподнял бровь, — надеюсь, они получили административное взыскание.

— А в «Глобусе» и «Восточном Ветре», тоже, стало быть, были Ваши люди? — догадался Фигаро.

— Угу. Ненавижу работать с внештатными агентами, но в глубинке постоянные проблемы с кадрами. Их задачей было просто следить за Вивальди — не более.

— Но они полезли его убивать. Почему?

— Эхм… — Инквизитор покраснел как вареный рак. — Из-за вознаграждения.

— Ага! А за голову Вивальди, значит, была назначена награда?

— Десять тысяч золотых империалов. Назначал, кстати, не я, а столичное управление.

— А они хоть знали, что объект, по которому они работают, — псионик?

— Ну-у-у-у…

— Понятно. — Следователь кивнул. — А настоящий Альберт Виктум жив?

— Конечно. Жив-здоров, пьет херес на служебной квартире… Кстати, надо бы его отпустить домой, хорошо, что напомнили. Ты мне лучше другое объясни, Винсент, — какого лешего твои люди напали на Арчибальда у «Равелина»?

— Они бы пальцем его не тронули, если бы знали о твоих темных делишках! — вспылил Смайл. — Скольких бессмысленных жертв удалось бы избежать!

— Да ну?! А ты знаешь, что псионики — не твоя забота?! Знаешь?! Вот и какого дьявола ты во все это полез?! Можешь мне объяснить?!

— А если бы ты…