Слезы Тесс (ЛП)

Я скривила губы, обдумывая, как так быстро превратилась из девочки, которая никогда не сквернословит, в сапожника. В некотором смысле, это поддерживало во мне силы быть такой неотесанной и грубой.

В животе заурчало, лишая меня контроля.

Горничная захихикала:

— Предполагаю, это и есть твой ответ. Но прежде, чем мы накормим тебя, хочу сообщить: хозяин попросил, чтобы ты присоединилась к нему. Он в столовой, — она махнула головой в другой конец зала. Пара стеклянных, скользящих дверей закрывала декадентскую столовую в староанглийском стиле.

Кью сидел во главе стола. Его лицо закрывала широко раскрытая газета.

Когда я увидела его, возникло ощущение, будто колючая проволока сжалась вокруг желудка. Дом в каком-то смысле успокоил меня, но я никогда не свыкнусь с тем, что буду принадлежать кому-то, буду чьей-то рабыней.

В любом случае он не покупал меня, меня приняли как взятку. Любопытство взыграло во мне, побуждая узнать, за что ему дали такую взятку, но я оттолкнула это желание. Мне было плевать, поскольку я не собиралась здесь надолго задерживаться. Я найду способ сбежать, и скоро.

Я покачала головой, вновь посмотрев на горничную.

— Я не хочу видеть его.

Служанка замерла, погрузив руки в тесто.

— У тебя нет выбора. Он зовет. Ты идешь. Таков закон.

— Закон? — дернула я бровью. Я тут же возненавидела это слово. Закон был тем, чем руководствовались полицейские. Слово подразумевало безопасность, а не правила, продиктованные безумным мужчиной.

— Закон, — послышался мужской баритон. Его присутствие послало холодок по моему позвоночнику. Я не подпрыгнула. Я гордилась этим, но мне нужно будет привыкнуть к тому, как бесшумно он передвигался. Я не хотела, чтобы он подкрадывался, заставал меня врасплох или использовал по своему желанию.

Не опуская голову и выпрямив спину, я повернулась лицом к хозяину.

— Я не подчиняюсь подобным законам.

Кью зарычал, проводя рукой по покрытой щетиной щеке. Его темно-каштановые волосы были блестящими и настолько короткими, что можно было разглядеть кожу на голове. Его холодный зеленый взгляд почти заморозил меня. Одетый в серый костюм и подходящую по цвету рубашку с черным галстуком, он выглядел утонченным и интеллигентным.

Я вскрикнула, когда он схватил меня.

— Я зову. Ты приходишь. Это единственный закон, который тебе нужно понять. Я твой хозяин. Неужели ты так быстро забыла это?

Он протащил меня через зал в столовую. Усадив меня на стул с высокой спинкой перед столом, который вместил бы двадцать человек, он тяжко вздохнул и наклонился ко мне.

— Ты моя. Ты моя. Повторяй, пока это не уляжется в твоей голове. Ты не можешь не подчиняться. Только если... — искорка заинтересованности тлела в его глазах, — ... только если ты хочешь, чтобы тебя наказали?

Мое сердце бешено заколотилось, порхая крылышками колибри. Я покачала головой. Мой язык стал бесполезным, неспособным говорить. Я никогда не была так потрясена чьим-то желанием, но Кью раздавил меня своей властной манерой поведения. Как я могла попробовать не повиноваться, когда он только пригрозил мне словами, и я тут же стала покорно-послушной?

— Ты так быстро забыла, как бороться? — его акцент усилился, а пальцы схватили мой подбородок и мучительно сжали. Из его груди вырвался рык, и молниеносно он поцеловал меня.

Сила атаки впечатала мою голову в спинку стула, которая отдалась болью в висках. Его решительные губы раскрыли мои, а его язык ворвался в мой рот, украв мою волю и мою борьбу. Он украл все одним лишь прикосновением.

Он зарычал, и его язык потерся об мой безжалостно и неконтролируемо. Пальцы переместились от моего подбородка до горла, хватка их была собственнической, с невысказанной угрозой. Он мог бы убить меня, и никто не узнал бы и не беспокоился бы об этом. Я была его, чтобы делать все, что ему нравится.

Я застонала и оцарапала его лицо поломанными ногтями.

Он оторвался от меня, дыша как свирепый бык. Его губы блестели из-за опустошения моего рта, оставив после себя вкус дорогого кофе и чего-то темного — обещания большего.

Он уставился на меня, вытирая щеку манжетой рубашки. На нем осталась капля темно-красного цвета. Все его тело напряглось от вида крови.

Мое сердце преисполнилось гордостью. Он, может быть, в состоянии досадить мне, но и он бы не остался невредимым после того, как сделал это.

Схватив со стола салфетку, он вытер щеку.

— Ты подчинишься. Не заставляй меня использовать тебя так, как сделал бы любой другой покупатель.

— А разве ты не это хочешь сделать? Изнасиловать и сломить меня?

Бросив салфетку, он вернулся к своему месту во главе стола. Отброшенная газета зашуршала, когда он положил руки перед собой на стол. Каждое движение было четким и просчитанным, как будто он знал, что каждый нюанс показывал доминирование.

Четыре пустых места разделяли нас, давая чувство пространства. Я задышала свободнее, желая, чтобы вкус темноты и греха исчез. Почему он поцеловал меня? Поцелуй означал что-то интимное и романтическое, но этот поцелуй — он возбуждал меня больше, чем любой поцелуй Брэкса. Это заставляло меня еще больше ненавидеть Кью.