Слово и сталь

– Господи, как же хорошо! Еще бы чаю горячего – и я буду счастлива. Вот что я тебе скажу, милый – все-таки люди порядочно зажрались. Мы совершенно разучились ценить привычные мелочи быта, такие как тепло и кипяток.

Меня же начало подтряхивать, начался отходняк. Такое у меня свойство организма – как нервное напряжение спадет, так меня знобить начинает, и жрать хочется.

– А может коньячку? – к нам в салон залез кожаный – По паре глоточков?

– Я – за! – Вика подняла руку и глянув на меня, пояснила – Исключительно в профилактических целях.

– Я пас – не хотел я коньяку. Я вообще ничего не хотел, кроме одного – чтобы тогда, летом, меня Мамонт в редакции не нашел и отдал задание по статьям про игру кому-нибудь другому. Сколько всякого тогда не произошло бы – например, Алексей жив остался бы тогда, и Олег тоже. По сути, ребята погибли из-за меня, и осознание этого переворачивало моё нутро с ног на голову. Мне доводилось рисковать своей головой, всякое случалось, но тогда это были только мои проблемы и все убытки по ним были только на мне. А тут – двое хороших, крепких мужиков скорее всего погибли, и то что это было их профессией, ничегошеньки не меняло.

И мне просто страшно, даже невыносимо просто представить, что могло случиться с Викой, если бы нас догнали. Они бы кололи меня, не знаю уж на какую тему, и сто к одному использовали бы ее для соответствующего давления. Не знаю, почему я был в этом так уверен, но осознание было абсолютным. И риск того, что это может случиться, никуда не делся, он был и сейчас. Не знаю, кто это, откуда эти люди взялись, что от меня хотят, но охота началась, и она будет продолжаться, пока меня не настигнут, а значит под ударом все, кто мне хоть как-то дорог. И Вика, и родители, и… И все. Больше у меня никого нет, слава богу. Но и того, кто есть, с лихвой хватит, чтобы мне до конца своих дней пришлось грехи замаливать, случись что с ними.

Вика глотнула коньяку, разрумянилась, достала из сумки зеркальце, глянула в него и сморщилась.

– Да на кого же я похожа? – охнула она.

– На панду – на автомате ответил я. Натура, ничего не поделаешь.

А что, так и было. Тушь потекла, образовав черные пятна под глазами, волосы промокли и висят сосульками. Как есть панда. Ну, может быть, панда-растаман.

– Дурак – Вика надулась и молчала до самого «Радеона».

В здание мы заехали с черного входа. Ну, это я так понял, что с него, я тут не был никогда, но по-другому подземный гараж как-то не воспринимается.

– Вот и стоило отсюда уезжать – немного сварливо отметила Вика, надо отметить, что она, как и все женщины, похоже, уже заблокировала в памяти все ужасы этой ночи. Есть у них, у женщин, такое счастливое свойство психики. Хлоп – и я в домике, я ничего не помню. Везучие…

Лифт остановился и распахнул двери, напротив ресепшен, мимо которого мы проходили всего лишь пару часов назад, веселые, хмельные и вполне довольные жизнью. Вот ведь какая штука выходит – вся жизнь, она как качели – движение – и вот ты наверху, ты выше всех, небо рукой достать можно, но – еще одно движение и земля несется к тебе навстречу с невероятной скоростью, а неба нет, оно скрылось из вида. Вот и нас так же.

– Виктория Евгеньевна, что с вами? – девушка с ресепшен с изумлением уставилась на помятую Вику. Ну да, нет повода не удивиться – всегда изысканно и аккуратно одетая Вика в настоящий момент больше была похожа на бомжиху. Приталенное пальто все перемазано невесть чем, да еще и лишилось половины пуговиц, чулки висят мало не лохмотьями, сапожки все в белых солевых разводах, лицо тоже перемазано. Жуть, да и только.

Хотя кто бы говорил? Я не лучше выгляжу…Да еще и пистолет в кармане есть.

– Киф, приехал уже? – настречу нам вышел Азов, за ним появился Зимин, и буквально вывалился пьяный в хлам Валяев – надо думать, они только что приехали на лифте.

– Опа! – заорал Валяев, увидев Вику – Ничего себе. Вы что в ролевые игры затеяли играться? Джентельмен и проститутка из Уайтчепела? Ну, у вас и фантазии.

– Никита, заткнись – резко сказал Зимин.

– А то чего? – осклабился Валяев – Ты погрозишь мне пальчиком? Или сделаешь «а-та-та»? Аааа, ты полагаешь, что факт того, что сегодня ты попал в малый круг, а я нет, дает тебе больше привилегий? Так это ты ошибаешься, приятель.

– Никита, на Кифа напали – Зимин буквально взял его за грудки – Он чудом не попал в чьи-то руки, и кто знает, что от него хотели нападавшие. Вот я не знаю, и Азов не знает.

– Да что от него можно хотеть? – зареготал Валяев, шатаясь – Не любви же? Да и кому он нужен, посредственность серая. Что до Азова – он в последнее время вообще ничего, похоже, не знает, хотя вроде как по долгу службы обязан.

– Что у трезвого на уме… – многозначительно сказал кожаный, который так и стоял с нами, Азову.

– Так-то на уме – отмахнулся от него безопасник, уже влезший в костюм и галстук. О том, что он пил говорил лишь красноватый цвет лица, Зимин же был попросту трезв – У него его сроду не было.

– Ты что несешь, упырь? – Зимин был менее корректен – Иди отсюда, мизерабль. Проспишься, не забудь извиниться.