Смертельно безмолвна - 2

пальцы, от которых отпрыгивают красные искры. Она наклоняет в бок голову, а я быстрее

приближаюсь к пьедесталу. Она не хочет убивать, она просто забыла, как быть человеком.

- Ариадна, остановись. Не надо! – Восклицаю я, и, обернувшись, девушка прожигает меня

презрительным взглядом, а затем отбрасывает силой мысли в дальний угол церкви. Я ударяюсь

спиной о стену так сильно, что дышать становится невозможным.

Боль напоминает о себе, я пытаюсь подняться, но не могу даже открыть глаз. Тело не

слушается, горит, пылает так сильно, что я готов орать во все горло. Я должен встать. Я не имею

права бездействовать, только не сейчас. Не сейчас!

- Мэтт, – неожиданно меня поднимают крепкие руки.

Сквозь мутную пелену я вижу лицо Джейсона. Черт возьми, они здесь.

- Она убьет его... – Невнятно лепечу я. – Мы должны...

Меня шатает, я едва не падаю, но оборотень решительно хватается за мои плечи.

- Эй, мальчик, сейчас не время для обмороков.

- Заткнись.

- Что она делает? – Спрашивает Норин. Женщина воинственно смотрит по сторонам, а

затем сводит тонкие брови. – Я поговорю с ней. Хотя бы попытаюсь.

- Это же безумие, дамочка, – отрезает Джейсон.

- Я поговорю с ней. – Повторяет Монфор, расправив плечи. – А вы...

Внезапно разносится мужской, гортанный крик, и, выглянув из-за плеча Джейсона, я вижу,

как Ариадна придавливает ладонь к грудине пастора. От ее пальцев исходят искры.

- Она его...

- О нет.

Тело священника загорается. Ведьма отшатывается назад, прижимает к себе руки, но взгляда

от горячего тела пастора не отводит. Уже в следующее мгновение она смеется. Я в ужасе гляжу

на то, как пастор Хью в муках и агонии виляет ногами, головой, орет и тонет в собственных

криках, а Ариадна смеется. Смеется, будто сумасшедшая.

- Она завершила ритуал, – шепчет Норин Монфор и прикрывает пальцами губы.

Пламя, что пожирает отца Джиллианны, становится все ярче и ярче. Все больше! А я

вспоминаю о ящике Пандоры и хватаюсь ладонями за виски. Что делать. Что нам делать.

Я слышу, как взрываются раскаленные волдыри, как хрустит его кожа. Я вижу, как к телу

мужчины прилипает черное одеяние, пылающее оранжевыми вспышками. Я ощущаю запах.

Горелый, мерзкий запах, который распространяется по церкви вместе с дымом, и на меня будто

взваливают груду кирпичей, тонну ответственности.

Я не остановил ее раньше. Крепко зажмуриваюсь. Я позволил ей убить его.

- Нет! – Разносится по помещению неистовый крик, и, обернувшись, я вижу Джил. Я

виновато стискиваю зубы и чувствую, как внутри все разрывается на части. – Нет, нет!

Девушка хватается ладонями за лицо и начинает недоуменно качать головой, не веря в то, что она видит, и я срываюсь с места, и несусь к ней, а она отпрыгивает назад.

- Это мой отец! – Не своим голосом кричит Джиллианна, сгибаясь от боли. Я хватаю ее за

плечи, чтобы она не упала, а она впивается ногтями в губы. – Это папа, мой папа.

- Джил, я...

- Убирайся! – Верещит она, ударив меня по груди. – Не трогай, я сказала, не трогай!

- Пожалуйста.

- Это все ты, ты! Ненавижу тебя!

Она свирепо бьет меня, разрываясь от плача, а Ариадна смеется, раскинув в стороны руки и

наблюдая за светом, который гаснет в глазах пастора. Она вдыхает запах смерти.

Тело пастора стремительно падает вниз, так как веревки, сковывающие его запястья,

превращаются в пепел. Огонь утихает, шум испаряется, словно по волшебству, и внезапно Ари, будто подстреленная птица, валится на колени. Широко распахнув глаза, я выпускаю из объятий

Джиллианну и оборачиваюсь. Какого черта? Что за...

Ариадна хватается руками за горло. Дергается в судороге, расправляет плечи, глаза у нее

становятся огромными, яркими, испуганными, и неожиданно из ее тела вылетают тени разных

размеров и форм. Девушка испускает всхлип, оставляя царапины от ногтей на шее, подается

вперед и стискивает до скрипа зубы. Я слышу этот скрип. Он скрипит во мне, он скрипит у меня

между висков и заставляет согнуться от боли.

Что происходит? Я ни черта не понимаю! Черные тени вырываются из тела Ари, и, в

мгновение ока они вылетают из церкви, будто птицы; выползают из окон, будто черви. Не знаю,

что делать, просто верчу головой и вдруг встречаюсь взглядом с отцом, он встает на ноги, и я

ошарашено застываю. Как он это сделал? Как поборол принуждение?

Только потом я замечаю, что все люди в церкви подорвались с мест. Они кричат и со всех

ног несутся к выходу, деря глотки, толкая друг друга, словно они дикие животные, И в этом хаосе

я не вижу ничего, кроме огромных глаз отца, наполненных ужасом. Он тянет ко мне руку, а я

покачиваю головой.

- Нет. Прости.

- Мэтт, – папа прорывается ко мне, – Мэттью!

Я зажмуриваюсь и схожу с места. Он должен уйти. А я должен поставить точку.

- Мэттью! – Доносится до меня его крик. – Мэтт!

Толпа уносит отца все дальше, будто лавина, будто цунами, а я плетусь к Джейсону.

В неразберихе и хаосе визжат оконные рамы, гоняемые сильным ветром. Молнии, то и дело,

вспыхивают в затянувшемся, темном небе. Тени выплывают наружу, как демоны, а я наблюдаю

за ними и бездействую. Я абсолютно бесполезен.