Смотреть и видеть. Путеводитель по искусству восприятия

Вследствие пищевых пристрастий крыс и нашей привычки их подкармливать они живут везде, где живем мы. Если вы читаете эту книгу в городе, то почти наверняка менее чем в 400 м от этого места живет крыса – не пробегает мимо, а именно живет: устраивает нору и заводит семью. Изучение крыс в Балтиморе показало, что активность крыс, как правило, ограничена одним кварталом или переулком. По мере того, как новые поколения рождаются и покидают родительское гнездо, формируются крысиные “районы”, где участок размером с одиннадцать городских кварталов служит домом для множества родственных крыс. Мы создали инфраструктуру, которая прекрасно их поддерживает. Крысам очень нравится шахматное расположение улиц, потому что так проще ориентироваться в пространстве. Крыса может картировать свою личную территорию на основе запахов: вот участок, обработанный моющим средством, вот дорожка, протоптанная людьми, гуляющими с собаками, а вот место, куда люди выходят курить.

Во время прогулки я постоянно замечала ловушки для крыс. Но ни теперь, ни прежде я ни разу не видела в ловушках животных. Они недоверчиво относятся к новым предметам – они неофобы, – и этим, по крайней мере отчасти, объясняется то, почему их так сложно поймать: крыса чует другую крысу, сидящую в черном ящике. Любую новую пищу они пробуют на зуб, прежде чем проглотить кусок, которым можно отравиться. В тот вечер я заметила крысу, которая, принюхиваясь, устремилась к другой крысе – и вдруг обошла ее стороной. Учитывая то, что крысы умеют различать запахи, исходящие из чужого рта, эта крыса, возможно, встретилась с менее сообразительным и удачливым сородичем.

Мы снова были на улице одни: животные куда-то делись. Хотя подземные коммуникации очень популярны у животных, в городе есть обширные территории, лежащие над поверхностью земли. Я спросила Хадидиана, чем отличается Нью-Йорк, по которому мы гуляли, от Вашингтона или Балтимора, где он наблюдает за городскими животными. Он не колебался с ответом: “Здесь все здания гораздо выше. В Вашингтоне нет домов выше двенадцати этажей, потому что власти не хотят закрывать вид на исторические здания. А здесь здания, по сути, – настоящие утесы”.

Мы посмотрели вверх.

Словно подтверждая слова Хадидиана, стая голубей слетела с краснокирпичного насеста, нависавшего над Амстердам-авеню. В тот момент, когда птицы, казалось, должны были сесть на крышу грузовой фуры, они взмыли и скрылись за углом.

Биологи не знают точно, зачем голуби – и птицы вообще – время от времени взмывают в небо целой стаей. Возможно, так они ищут пищу, спасаются от настоящего или предполагаемого хищника либо просто разминают крылья. В любом случае “стайный полет” – одно из самых прекрасных зрелищ, доступных в городе любителю природы. И его можно наблюдать каждый день, даже каждый час, во всех городских районах – в богатых и бедных кварталах, над пустырями и между небоскребами. Например, прямо сейчас, когда я это написала, я заметила боковым зрением движение: на фоне светлого неба за высокими окнами Колумбийского университета стая голубей пролетела изящной дугой и расселась на карнизах.

Такое стайное поведение определяется как “кружение и вращение”, хотя даже любитель может заметить, что эти слова довольно плохо описывают динамику полета. Группа из тысяч европейских скворцов образует темную тучу, которая пульсирует, постоянно изменяя форму (это называют мурмурацией). Стаи из десятков голубей проносятся, будто по невидимым американским горкам, в 3–9 м над землей, следуя по невидимой нам извилистой, ухабистой дороге.

Биологи и другие люди, интересующиеся эмерджентным поведением – поведением группы, которое не определяется ни одним из ее членов, – указывают на существование нескольких характеристик, свойственных всякому стайному полету. Это полет строго координированного типа, который отвечает определенным правилам. Отдельные птицы, поднимаясь в воздух, нередко увлекают за собой стаю, однако когда стая уже в воздухе, лидера у нее нет. Птицы могут осуществлять стайный полет в любое время дня, но обычно они делают это в сумерках или перед закатом, когда устраиваются на ночлег. Внутри стаи птицы держатся друг от друга на расстоянии, равном по меньшей мере размаху крыльев, хотя на периферии стаи они могут группироваться плотнее, чем в центре. В длину и в ширину стая больше, чем в толщину: она образует всего один слой. Во время маневров группа осуществляет повороты с равными радиусами. Иными словами, когда стая поворачивает влево, то это происходит не потому, что налево поворачивает отдельная птица. Птицы в передней части стаи летят по слабоизогнутой дуге и в результате оказываются на правой стороне группы. А птицы, летящие слева, оказываются на ведущем краю. Когда стая голубей планирует по воздуху, птицы движутся под острым углом к горизонтали: это придает стае стабильность, особенно на ветру. Неудивительно, что голуби так ловко летают по открытым всем ветрам “долинам” города.