Снега

К о л е с н и к о в (сообщение Никиты произвело на него впечатление, но ему трудно сразу отрешиться от откровенной неприязни к Андрею). И все-таки главная наша задача — экспорт леса. Кстати, почему до сих пор не пущен цех распиловки?

А н д р е й. Нет шифера на кровлю, и потом, не пришел постав для выборки шпунта.

К о л е с н и к о в. А щепой накрыть цех можно?

А н д р е й. Мы так и думаем. Сейчас заканчиваем заготовку кровельной щепы.

К о л е с н и к о в. Гм. Нет, нет, тепло живем! Фронт теперь далеко, канонады не слыхать, спать можно спокойно. (Горячо.) Да поймите — не можем мы ограничиться только постройкой сборных домов. Сотни городов, тысячи сел ждут нашего леса. Мы должны сейчас начать рубить лес так, чтобы до наступления заморозков вывезти десятки тысяч кубометров древесины. В первую очередь мы снимаем вот этот участок. Затем разработка переносится в квадрат сорок восемь. Одновременно должны вестись работы по подготовке и снятию сосны на массиве номер четыре. Попробуйте, Иван Федорович, не обеспечить нам транспортировку леса водой до железнодорожной станции.

И в а н  Ф е д о р о в и ч. А я и пробовать не буду. Ищите другого гидротехника. С вами работать невозможно. Да-с! Отказываюсь. Вот. (Протянул заявление, которое он уже ухитрился написать.) Прощайте. (С иронией.) Говорили, что вы любите лес. Вы одержимы идеей его варварского истребления.

К о л е с н и к о в (спокойно). Да, до войны я любил лес только за то, что он — лес. Я вырос в лесу, научился его языку. Я знаю, когда дубу бывает холодно и почему береза не подпускает пчелу к своим почкам. А сейчас я в десять раз сильнее люблю лес за то, что он дает жилье миллионам наших людей. (Пишет резолюцию на заявлении Ивана Федоровича, возвращает ему заявление.)

Иван Федорович ушел.

А н д р е й. Я возмущен, Алексей Михайлович, тоном, которым ты разговаривал с Иваном Федоровичем.

К о л е с н и к о в. А я возмущен вашими делами. И считаю, что, предложив правительству хорошую мысль об изготовлении типовых деревянных домов, вы вот уже сколько месяцев толчете воду в ступе: почти прекратили вывозку леса и законсервировали строительство завода. И это при участии и попустительстве районных и областных организаций.

А н д р е й. Может быть, мне тоже заблаговременно подать заявление, не дожидаясь вмешательства прокурора?

К о л е с н и к о в. Делай, как подсказывает совесть.

А н д р е й. Совесть у меня чиста…

К о л е с н и к о в (вскипел). У тебя чиста совесть?

А н д р е й. …и она подсказывает — уйти. (Пошел.)

К о л е с н и к о в (сдержанно, но с силой). Стой!

А н д р е й (остановился, спокойно). У меня нет желания говорить с тобой. (Ушел.)

Л у ш а. Анастасия Васильевна, зачем нас сюда позвали?

П е р в а я  д е в у ш к а. Мы работу бросили.

В т о р а я  д е в у ш к а. Свидетелей из нас сделали! На дуэль смотреть?

Н а с т я. Ступайте, девчата. И вы, бабы, ступайте. Нечего вам тут делать.

Девушки, женщины ушли.

К о л е с н и к о в (опешил). Ты это… что?

Н а с т я. У меня план, Алексей Михайлович. Сам за невыполнение спросишь. А спектакли в театре мы после войны будем смотреть. (Пауза.) Вот что я тебе скажу, Алексей Михайлович. Хочешь, обижайся на меня, хочешь, нет, а послушала я тебя сейчас — и горько и обидно мне стало. Погодил бы ты людей наземь опрокидывать. Я насчет инженера не знаю — то дело научное. А вот про Андрея Степановича скажу: за что ты его так? Вот мы недавно станки получили — дерево обрабатывать. Разгружать их надо, а кому? У нас мужиков-то раз, два и обчелся. А в них, в станках, по четыре тонны в каждом. Вот и собрал Андрей Степанович наш бабий отряд. Слезы одни! Трое суток мучились. Он надорвался, а и нам, бабам, не легко досталось. Мы, бабы, и лес пилим, и грузим сами, и всё-всёшеньки вот этими руками… А ты — раз, раз, по щеке, по другой… Свои личные счеты из-за жены вы с ним один на один сводите. А это получается, что мстишь ты ему и злоба глаза твои ослепила — темно в глазах, ничего светлого и хорошего вокруг себя они не видят. Не серчай. Сказала, что думала. (Ушла.)

К о л е с н и к о в (не сразу). Подожди, подожди… Как она сказала? «Мстишь ему и злоба глаза твои ослепила»? (Никите.) А ну-ка, танкист, как перед господом богом скажи: так это или не так?

Н и к и т а (медленно, глуховатым голосом). Не вдаваясь в подробности, скажу: отвратительно вы себя вели, товарищ Колесников. Хотя во многом были и правы.

К о л е с н и к о в (не ожидал этого). Та-ак! Давай, давай говори. Так же прямо давай.

Н и к и т а. У каждого из нас есть своя боль, но она не дает нам права замахиваться друг на друга. (Ушел.)

Пауза.