Собрание сочинений

– Что, собственно, и есть умонастроение времени, – сказала Сесилия.

– Конечно. Но не следует забывать, что Крёйер однажды был бунтовщиком.

– А он действительно был? – спросила Сесилия. – Я имею в виду, что импрессионизм уже какое-то время существовал? Так ведь? Во Франции? Не он был первым.

– Я возьму ещё пива, – сказал Мартин.

Он смотрел на них, стоя у барной стойки. О чём они говорят, Мартин не слышал, но Сесилия смеялась, а Густав размахивал руками.

– Выпьем же! – сказал Густав, когда Мартин вернулся к столу. – За датчан, образцовый народ!

Спустя несколько часов они брели по улице. Стояла тёплая ночь, в наэлектризованном синем небе висел серебряный месяц, окружённый россыпью звёзд. В липах на Овре Хусаргатан пели невидимые птицы. Сесилию слегка покачивало, и ей пришлось опереться на Мартина. Он обнял её за плечи.

– Куда мы идём сейчас? – спросил Густав, бросив окурок на землю. – Ближе всего Французский клуб.

– Что это такое? – спросила Сесилия.

– Ты там ни разу не была?! – заорал Густав.

– Что в этом такого особенного?

– Ты живёшь в пяти метрах от этого заведения, – сообщил Мартин под хохот и аплодисменты Густава.

– И всё-таки что это? – настаивала Сесилия. Она взяла под руки их обоих, оказавшись в середине. – Какое отношение это имеет к la France? Expliquez-moi, s’il-vous plaît [64].

– О боже, неужели ты никогда не была в подпольных клубах? – спросил Густав.

– Сколько пробелов в образовании, – произнёс Мартин. – О’кей, мадемуазель, мы организуем для вас членский билет…

У «французов» по какой-то причине оказалось закрыто, и они пошли в «Спрэнгкуллен». Сесилия встретила нескольких знакомых и разговаривала с ними, пока Мартин и Густав снова заказывали пиво. Мартин наблюдал за ней из другого конца помещения. Фиксировал все её жесты, подрагивание плеч при смехе, поворот головы и направление взгляда, которым она обводила помещение, пока они не встретились глазами, после чего она улыбнулась, а он улыбнулся в ответ, и она, всё ещё улыбаясь, снова посмотрела на кого-то из своих приятелей.

Вернувшийся Густав приволок в руках кучу бутылок.

– Где Сесилия? – спросил он. – Она покинула тонущий корабль? Назрел бунт? Она поплыла на закат в одиночестве?

– Она встретила каких-то знакомых.

– И они увезли её на более плодородные земли.

– О чём ты говоришь?

– Береги свою девушку, горемычный ты наш, ибо она способна очаровать не одного влазня.

– Ты вообще знаешь, что означает «влазень»? – рассмеялся Мартин.

– Кажется, в восемнадцатом веке так называли парня. Нет?

– Влазень – это зять. Но «ибо» тут, да, к месту.

– Смотри, она идёт к нам. Вечер спасён! Сесилия! Сисси! Бери пиво. Тебя кто-нибудь называет Сисси? Ты против этого не возражаешь? У тебя не было никаких детских травм, полученных в школьном дворе? Никаких жутких тёток с пробирающими до костей голосами? Мы думали, тебя поглотила пучина черни. Ты, часом, не стащила мою зажигалку?

IV

МАРТИН БЕРГ: Возьмём такую вещь как влюблённость. Вы когда-нибудь влюблялись?

ЖУРНАЛИСТ: Э-э…

МАРТИН БЕРГ: Разумеется, да. Помимо всей этой неземной и возвышенной дрожи [делает нетерпеливый жест], которую обычно ассоциируют с влюблённостью, она может означать нечто совершенно чудовищное. Разве нет? Как всё это выдержать? Как вообще понять то, что с нами происходит? Но мы знаем, в чем суть, потому что Вертер страдал по Лотте, потому что Кэтрин и Хитклифф так никогда и не были вместе, потому что Арвид совершенно запутался в своих чувствах к Лидии [65]. Мы знаем это, потому что учитель шведского заставлял нас читать Сафо и Карин Бойе. Так что, когда любовь, если говорить об одной из перипетий человеческой жизни, обрушивается на нас… то мы хотя бы подготовлены к тому, что должно произойти.

* * *

– Мартин! Тебе звонят!

«Успокойся», – велел себе Мартин, выходя из комнаты и отставив в сторону записи, из которых он без особого энтузиазма пытался скроить Главу Первую нового романа. Он взял трубку.

– Привет, – произнёс Густав, – у нас тут тусовка в школе, не хочешь заглянуть? Будет группа… Уффе, как там они называются? Да без разницы. Вроде хорошая.

– Не уверен, что я в подходящей форме для Валанда…

– Ты думал, что это Сесилия.

– Нет, я просто…

– Давай, признавайся. Ты думал, что звонит Сисси, а это оказался твой старый друг Густав.

– Я вообще ничего не думал, – прошипел Мартин.

– Если ты ничего не думал, ты бы не разозлился.

– Я просто устал.

– В любом случае. Есть пиво и прочее. Можно просто заскочить по пути.

Мартин воздержался от замечания, что в Валанд вряд ли можно «заскочить по пути», поскольку Линдхольмен находится через реку и надо ещё думать, как туда добраться. Это же не Хага или ещё какое-нибудь место в радиусе «по пути».