Солги обо мне. Том второй

— Ваш номер был в списке важных контактов, - продолжает «голос». Он говорит больше, но из всего потока исковерканных произношением слов понимаю только это. - Он мертв. Хозяин телефона мертв.

Я сильно-сильно жмурюсь.

Нужно снова уснуть.

— Скажите, что вы поняли.

— Поняла что? - спрашиваю машинально, практически убедив себя в том, что это просто еще один сон во сне. В детстве мне такое часто снилось, хотя и было про единорогов и разных фантастических зверей.

Сейчас я просто закрою глаза, усну, а когда проснусь - пойму, что все это был просто один бесконечный кошмар.

Нужно начать пить снотворные. Какими-то большими дозами, чтобы много и долго спать и не видеть никаких снов. Странно, что эта мысль раньше не пришла мне в голову.

— Он погиб, вы слышите?! - настойчиво требует «голос». - Ответьте!

— Я вам не верю. - Из моего рта вырывается смешной булькающий звук. - Это какая-то ошибка.

В жизни вообще миллионы ошибок, и они случаются каждый день. Я вот, например, никогда в жизни не прощу себе, что так сильно ошиблась в тот вечер на пляже, когда Меркурий прислал мне сообщение, а я даже не ответила на него и просто удалила. Тогда казалось очень важным сохранить за собой «полный игнор и гробовое молчание». Тогда казалось, что я все делаю правильно, выбирая стабильность вместо нервотрепки.

— Он мертв, - недовольно настаивает «та сторона» в динамике моего телефона. - От тела почти ничего не осталось, будет кремация. Вам нужно выходить на посольство. Все.

И гудки.

Я продолжаю их слушать.

Вот сейчас, прямо сейчас, из гудков вынырнет его родной любимый голос и скажет, что все это просто такая дурацкая шутка и попросит открыть дверь.

Именно сейчас.

Ну, может через пару секунд.

Через минуту.

Гудки стихают, но я все-равно упрямо слушаю тишину.

Отвожу телефон от уха только спустя какое-то время. Кажется, очень долгое.

Захожу в историю вызовов.

Набираю тот самый странный номер.

Электронный автоответчик говорит, что я собираюсь звонить заграницу, долго и скрупулезно перечисляет условия тарификации за минуту разговора и только потом соединяет. Но там - тишина. И все тот же электронный голос подчеркнуто вежливо сообщает, что у абонента отключен телефон или он вне зоны действия сети, но, когда снова будет на связи - обязательно получит сообщение, что я пыталась ему дозвониться.

Чушь какая-то.

Это же просто смешно.

Мой Меркурий не мог погибнуть. Он большой и сильный, и крепкий.

Он обещал, что вернется. Говорил, что все будет хорошо.

Я снова и снова, как заводная игрушка, набираю тот странный номер, почти наизусть выучиваю слова автоответчика, но от этого ничего не меняется - для меня там лишь удушливая тишина.

И молчание, об которое, сколько ни бейся - можно изломать все кости.

— Ты так шутишь, я знаю, - говорю сама себе и, когда кубарем падаю с кровати, чтобы броситься в коридор, замечаю очень тупую улыбку у себя на лице. Трогаю ее кончиками пальцев, но губы словно задеревенели. - Ты просто так глупо шутишь, и когда я тебя увижу - даже не надейся на пощаду.

Спотыкаюсь, иду, а иногда ползу на корточках до двери.

Боль в коленях вспыхивает с новой силой, даже сильнее, чем в те дни, когда я приходила в себя после наркоза и не чувствовала ног, но почему-то чувствовала каждое наполненное агонией нервное окончание.

Но это все такая ерунда по сравнению с тем, что я сделаю с Максом, когда увижу его на пороге с виноватым лицом. Мол, прости, Планетка, я просто дурак, не хотел так тебя пугать.

В коридоре пусто.

Ну конечно, ждет, что я открою дверь. Проверяет.

Обеими руками хватаюсь за маленькие перилла на стене, подтягиваю свое ужасно немощное тело и становлюсь на ноги. Падаю. Сжимаю зубы и пробую снова. На этот раз успеваю схватиться за дверную ручку, надавить на нее до самого конца. Проворачиваю до щелчка внутреннюю защелку - и меня буквально выплевывает наружу на холодную, яркую от света площадку.

Там никого.

Я скребу ногтями по гранитным плитам пола, пытаясь опереться на руки, но ничего не получается. Чем больше усилий прилагаю - тем сильнее сопротивляется все тело.

Его нет.

Моего Меркурия нет.

Ни в коридоре, ни на площадке.

Он зачем-то играет в прятки и продолжает делать вид, что тот звонок был настоящим.

— Пожалуйста, хватит, - бормочу себе под нос, хотя едва ли произношу хоть один внятный звук в этом шепоте. - Я не буду ругаться и кричать, обещаю. Просто выйди и скажи, что пошутил.

Тихо.

Мертвецки тихо.

Я помню эту тишину. Когда умерла бабушка - и мама забрала нас всех в деревню, чтобы организовать похороны, была такая же тишина. Бабушка лежала на своем любимом диване в маленькой комнатушке, а ее любимый старый плешивый кот лежал рядом, иногда поглядывая на меня в перерывах между вылизыванием хвоста.

— Пожалуйста, Максим… - Я снова крепко жмурюсь. - Ты не можешь быть таким жестоким. Ты же мой… самый… лучший в мире мужчина.

Шелест поехавшей вниз кабинки лифта разбавляет ужасную тишину, которая уже начала просачиваться в меня сквозь кожу. Снова и снова пытаюсь сесть, но каждый раз просто падаю плашмя. Больно ударяюсь зубами. Слизываю соленый вкус крови с десен.