Солнце и смерть. Диалогические исследования

Все предприятие с разработкой теории пузырей – то есть микросферология, поиски модуса человеческой вовлеченности в сферу утонченнейших, почти нематериальных структур отношений – вертится вокруг проблемы изложения. Как нужно будет говорить о тех немногих отношениях в парах, которые доступны наблюдению, если мы намерены хорошо описать их? Не так, как говорит чиновник, занимающийся актами гражданского состояния, или не так, как говорит психотерапевт, занимающийся решением семейных проблем, не так, как соглядатай, тайно наблюдающий за жизнью пары, и не так, как читатель тривиальных романов – а с философской радикальностью и со всем вниманием к морфологии. Микросферология, то есть учение о маленьких сотах, представляет собой, следовательно, исследование психических мыльных пузырей, в каждом из которых присутствуют по меньшей мере два человека – два или больше. Я привожу в своей книге причины, по которым в сфере, относящейся к душе, надо уметь считать до пяти, чтобы дойти до минимальной завершенной структуры. Но поначалу достаточно уметь считать до двух – или, лучше сказать, начиная с двух. Я предоставляю онтологии начинаться с двоичного числа.

При этом исчезает проблема, которая дискутировалась классической метафизикой до полного пресыщения: если ставить в начало единицу, с необходимостью придется ломать голову над тем, как эта единица сама собой смогла разделиться – так, что из нее возник переход к двойке и к множественному числу. Классическая спекулятивная метафизика свелась к единственной фантазии о саморазделении и альянсе Единого с самим собой, о его перворазделении или первораздвоении и о путях его к новому соединению в Одно – вот матрица так называемых Великих Преданий. И то, что XX век философски понимал под историей, осталось подверженным этой матрице-схеме. Но призрак отстает от нас, если мы начинаем с Двух. С мышлением Двойки я связываю точку зрения минимально-плюралистической онтологии. То, что я называю сферой, есть с самого начала только диадическая форма, данная как структура двуединства. И она имеет свои собственные структуры времени, которые не позволяют свести себя к форме сказания о первоначале «Единство – Разделение – Воссоединение».

Г. – Ю. Х.: Прежде чем мы перейдем к разговору об этих специфических парных образованиях, я очень хотел бы прояснить еще некоторые вещи более общего плана, а именно – стремление к тотальности, о которой Вы уже упомянули, притязание Вашего подхода на всеохватность, на универсальность – и это, как мне кажется, новое понимание науки, расширенное неформальными аспектами. Вот два момента, на которые следует, в связи с этим, обратить внимание. В качестве первого я хотел бы ввести в игру формулировку философа Жоржа Батая, который заметил, что наука всегда выделяет, создавая абстракцию, исследуемый ею предмет из тотальности мира. Она, по его мнению, исследует его отдельно, она исследует атом или клетку в отдельности, саму по себе, отделяя от контекста истории в целом. И даже если она вновь включает эти объекты в большие единства, она всегда продолжает изолировать их. Следовательно, вещи могут стать предметами науки лишь в той мере, в какой они могут быть рассмотрены в отдельности. Непреодолима ли эта сформулированная Батаем граница? Не представляет ли сферология попытку преодолеть это разделение в науке и получить возможность видеть тотальность – причем таким образом, что это можно будет удовлетворительно выразить в языке?