Сон о Ховринской больнице. Иллюзорный мир Бреда Волкера

Как только девушка перешагнула порог отдельного помещения, дверь за ней сконфуженно шлепнула. На увертюрных плечах Софи почувствовала господствующие ладони. Маугли без лишних слов отомкнул плутовские застежки объемной блузы. Сливовые губы неотрывно сосали вездесущий язык — он целовал гибкую шею и тугие груди. Сливовые — это фиолетовые. Неловко шурша, сполз вниз маленький замочек юбки.

Софья чувствовала себя безвольной наложницей, которая по-мазохистски влюблена в строгого господина. Она не верила в происходящее и не могла дать ему оценку. Время для нее не существовало. Был только миг, здесь и сейчас. А сейчас ей безумно хотелось обладать музыкантом. Перед лилейным взором, как слайды из фильма, проносились сцены, где любовник держит тромбон и двигает кулису туда-сюда. Могущественный Эрос виртуозно совокуплялся с ювенильным телом богини. Менуэтная вселенная брала и отдавала чувства, преумноженные в сотни раз.

Официанты протирали запачканные столы, расставляли растрепанные стулья. Кончилась еще одна громкая пятница. Они получили вдоволь хороших чаевых и спешили уйти домой — отдохнуть после изматывающей смены. Последние клиенты мялись возле выхода: три девушки всё не решались уйти. Они ждали свою беспечную подругу, но та так и не вышла. Им оставалось позаботиться о ее вельветовом пиджаке и серебристой сумочке.

«Дайнер» опустел, и его огни погасли. В помещении за ширмой обыденности прятались двое бесстыдников, бесцеремонно предававшихся любви. Пламя горячности вокруг них подобно свечению «Дайнера» горело недолго — один вечер.

Ночью обездоленное заведение соответствовало промозглой погоде и застывшим сугробам. Здание одиноко стояло среди зимних пустот, и даже случайная машина не проезжала мимо в поздний час.

Едва заметная боковая дверь была будто случайно оставлена приоткрытой, в замочной скважине болтался ключ. Прошло немного времени, и уличный пейзаж обновился шаткой фигурой в коротком полушубке.

ДРУГ

— Здорово, дружище! — весело прозвучал голос в телефонной трубке. Бред его узнал. Это был Чарли, школьный друг. Десять лет они сидели за одной партой, и в классе завидовали их взаимной преданности.

— Давненько не виделись! Надеюсь, ты сегодня не занят? — смакуя каждое слово, говорил Чарли. Его голос был полон нежности и сладости, казалось, слова могут прилипнуть к ушным раковинам.

Не виделись они действительно очень давно, но с тех пор Бреду не хотелось иметь ничего общего с этим человеком.

— Я уезжаю на стажировку, не знаю, на сколько затянется поездка. Хотел лицезреть твою симпатичную физиономию перед отъездом!

— Извини, Чарли, у меня на сегодня назначена операция. В любом случае спасибо за приглашение и счастливо тебе съездить, — сдавленно процедил Бред, осознавая, как легко ему дается ложь.

— О! Я знаю, как важно для тебя сослужить обществу добрую службу, поэтому не буду тебя задерживать. Всего хорошего тебе, дружище… — грустно попрощался Чарли.

В школе Бред считал Чарли лучшим другом. Почти всё свободное время они проводили вместе. Их объединяли общие интересы, музыкальные и литературные предпочтения. Они знали друг друга лучше, чем родители. Иногда ссорились, но быстро мирились, потому что взаимно нуждались в общении.

Тогда Бред мог простить однокласснику всё, как когда-то при первом предательстве. На контрольной работе по химии Чарли выдал заслуги Бреда за свои, завоевав признание классной учительницы до конца обучения.

После школы ребята общались несколько лет. Они посещали один университет. Бред учился в медицинском на хирурга, Чарли — на стоматолога. На третьем курсе Чарли влюбился. Его девушка жила за границей, и он часто ездил к ней. Как-то поездка молодого человека затянулась. Когда прошла любовь, он вернулся и обнаружил, что из университета его отчислили. Чарли знал, что Бред не любит пользоваться связями своей семьи и не попросит отца помочь ему восстановиться на тот же курс. Тогда он сам пришел к другу домой, когда тот отсутствовал, и рассказал плаксивую историю о тяжелой болезни престарелой бабушки. По его словам, уходу за несчастной больной он посвящал всё свое время, и поэтому его выгнали. Папа Бреда договорился, и Чарли снова начал учиться на том же курсе, но теперь со славой милосердного внука. Вымышленная история поразила преподавателей и разнеслась по университету. С тех пор и студенты, и учительский состав уважали Чарли — все, кроме Бреда. Бывшие друзья закончили медицинский одновременно. С тех пор прошло несколько лет, в течение которых Бред делал всё возможное, чтобы исключить даже случайную встречу.

Бред прытко бежал к автостоянке, опаздывая на репетицию группы. Сугробы чинили препятствия его движению, но он проворно перепрыгивал через них. Неожиданный звонок Чарли не выходил из головы. Бред до сих пор таил обиду на товарища.