Соучастница

Набрали закусок- котлет, баклажанов, взяли водки и сок. Сели.

- За тебя, Ир! Какая ты сильная все же, можешь от них вовремя уходить или вообще к ним не приходить, когда зовут, ну пусть хоть застрелятся! Ирина смотрела на Татьяну с грустью - раскраснелась, глаза блестят, яркая крупная блондинка, смешливая и сумасбродная, ну во что она еще ввязалась? Представляешь, я хотела дождаться, когда за детьми приедут и к тебе бежать, Пашка спал себе, а я с детьми играла - они такие смешные эти Оля-Толя. Сказку рассказывают так, - например, Оля; "Жили - были дед и...", Толя вступает: "Жили были.." и так далее. Представляешь? У него ровно на два слова отставание, ритм получается - заслушаешься. Они все так учат. Я их Цветаеву наизусть научила читать "красною кистью рябина зажглась", разучили - так красиво выходит, я им говорю: "Маме почитаете". Тут наконец, шофер звонит в дверь, ребята вроде бы собираться бросились: ботиночки, комбинезоны, а тут Павел выходит - у него спьяну все перемешалось, ему пригрезилось, что детей только что привезли и сейчас он их развлекать будет - он их в охапку, в комнату, они визжат, брыкаются, шофер стоит - не знает, что делать, дети ничего не понимают. Он их подкидывает, радуется, вроде здоровается так, я стою дура дурой, он меня не видит. Лохматый, помятый, козлом скачет и орет - "Сейчас, мои зайчата, в "Макдональдс", я только лекарство приму, и шмыг в кровати, к своему пойлу. Тут я к нему подошла и шипеть начала: "Отпусти детей домой! За ними шофер приехал, их мать уж минут десять ждет. Сейчас звонить тебе будет наверняка". А он - "Ты что это - моих детей не уважать? Гнать их тут вздумала. До-мой" - и передразнивает меня. А детки за руки взялись, к двери отступают - они его таким раньше не видели, Бог миловал. Я тоже от него отошла, к шоферу приблизилась и тихо-тихо говорю: "Открывайте дверь, я детей выведу, оденете в подъезде". Сама же стою перед Пашкой руки в боки, базарю вроде с ним, сама детей прикрыла, они хоть маленькие и к такому непривычные, догадались и к открытой двери, я же слушаю Пашин бред - он меня костерит, все грехи мне перечисляет - и мать я плохая, Гришу бездарно воспитываю, с отцом видеться не даю, не то, что его Ленка - присылает детей к папе, и вот сейчас он с ними в "Макдональдс"... Я оглянулась, увидела, что и вещички их догадливый шофер собрал, на меня вопросительно смотрит, вроде ждет распоряжений, а дети, слышно, за дверью, что-то спрашивают, кажется. Я ему: "Езжайте!" Он кивнул, и исчезли. Тут Пашка, конечно, заметил, что монолог он мне свой адресует, а дети-то где? "Оля, Толя -зайчики, куда спрятались? Сейчас..." Выскочил в коридор, выглянул за дверь. Замолчал. Вроде бы трезветь начал и злиться. Тут теперь и Ленка уже виновата - детей настраивает и перекупает и шофер - слишком себе много позволяет, небось Ленкин хахаль давно и прочую чушь. А я уйти почему-то все не могу и не могу - стою, как оплеванная и завороженная одновременно. Потом все же очнулась, говорю: "Все, Паша, я ухожу, мне пора". Его действий и речей никак не комментирую больше. А он, знаешь, так злобно прищурился и говорит, нет, сквозь зубы цедит: "Чтоб ноги твоей здесь больше не было!" Я ушла и плакала, плакала. Плачу и думаю, что я реву - вижу ведь, что поганец, пьянчуга и сама с ним вроде дела иметь не хочу, а когда прогнал, обидно стало. Почему это так? Как ты думаешь, Ириш? Мы совсем расстались или одумается он?

Ирина курила, слушала Таню. Павла она знала и не симпатизировала ему, но это здесь ни причем, встать надо на Танину позицию - они жили вместе какое-то время, устраивали друг друга, видимо, по крайней мере Танька не раз высказывалась, что любовник он ого-го, так что "чужую беду" руками тут разводить и пробовать не стоит. Надо и утешить ее и отвлечь...

- Помнишь, Тань, я тебе рассказала про Сашку У. Ну это тот, кто эссе написал "Преступление как наказание." О кармических завязках, о сублимации, в общем такую эстетскую заумь, но интересно, занимательно, много примеров из жизни и литературы. "НЛО" опубликовал, все читали - обсуждали. Он же мой друг старинный. Так вот он умер. Я его уже третий день поминаю, давай и с тобой помянем.

Татьяна подняла рюмку, перекрестилась.

- Так вот это Саша с женщинами такая сволочь был, так их использовал для своих целей, а любили...

- И ты, Ир?

- Я, слава Богу, в ранней молодости этим переболела, позже тяжелей бы далось... А тебя, видимо, Павел увлек яркостью да неординарностью, да претензиями - и хорошо это! Без таких увлечений в нашей биографии мы какие-то недоделанные получаемся, непропеченные.

- Я с этой точки зрения не смотрела, конечно. Вот теперь отдохну, обдумаю. Может мне съездить куда-нибудь, как думаешь?

- Думаю, да. Проветришься, осмотришься.

- Но он такие вещи злые говорил, вот например, что я мать бездарная, Гришку плохо воспитываю.