Спасибо, Томми (СИ)

— Вы молодцы, что пришли, теперь все получится. Это решение… столько людей получат право на жизнь…

Звук взводимого курка заставит женщину вздрогнуть. Обернется испуганно на замершего солдата, что целится точно в голову. Она знает — он не промажет. Томас всегда был лучшим. Во всем.

— Ты взяла мою кровь, прогнала ее через эту машину. Ему становится хуже, ты видишь?.. Поспеши.

Голова запала назад, и глаза — черные, словно бездна. Преисподняя, куда Томас обязательно рухнет, если не успеет… если все было напрасно. Минхо и другие дети уже далеко, город за окнами захватили повстанцы, небоскребы рушатся один за другим… Все это неважно, только Ньют, что хрипит черными от крови губами:

— Если не выйдет… пожалуйста. Убей меня, Томми.

— Убью, — четко, без колебания.

Сделает это — три пули, одна за другой. Потому что смысла больше не будет, потому что от него, Томаса, уже ничего не зависит.

— Потерпи.

Резкий щелчок, и время останавливается с разгона, точно на полном ходу в бетонную стену въезжает. Томасу кажется, по инерции потащит дальше, но нет… он застыл, как и все, он не дышит. И лишь расширившийся зрачок точно напротив… и черные… черные губы…

— Так жжется.

— Все правильно, милый, терпи… — ее голос откуда-то издали, как будто из-под воды.

А потом стянутое жгутами тело выгибает судорогой, едва не ломающей кости. Крепления громко трещат, лопается первое… второе… Ава Пейдж в белом халате рассеянно хлопает слипшимися ресницами, пустой шприц падает… катится, громко подскакивая на неровностях пола.

— … п-пожалуйста… Т-томми…

*

Он проснется внезапно с тянущей болью в груди. Спустит ноги осторожно с лежанки, и ступни сразу увязнут в теплом мелком песке. Стены хижины сбиты не плотно, и в зазоры просачивается ветерок, соленый и теплый, как пальцы мальчишки, и отчего-то на губах различается вкус винограда.

Наверное, все позади, и больше уже никто не умрет. Они приплыли в безопасные земли, они никогда не забудут павших ни в Лабиринте, ни в Жаровне, ни в лапах ПОРОКа.

Но он почти не смеется с тех пор, как закончилась битва, как пал последний город живых, и люди поняли, что никогда не получат лекарства. Он выжил, как и другие имуны, но он никогда… никогда не забудет… холодеющие пальцы Ньюта, что рвали с шеи шнурок и толкали в ладонь какую-то штуку… его амулет.

Он и сейчас порой слышит те оглушающе громкие секунды — обратный отсчет перед смертью.

Он и сейчас помнит, как рухнул на колени, когда Ньют судорожно вдохнул, открывая глаза, как целовал его руки, на которых так возмутительно-медленно бледнели черные вены… Он и сейчас видит совсем иную версию событий в своих снах — душных и влажных, забивающихся в голову, в нос, в горло…

— Ты проспал завтрак, засоня. Но я стащил для тебя немного хлеба и рыбы. Тебя там Минхо зачем-то искал, — заваливается в хижину, такой красивый и беззаботный.

Рукава рубашки закатаны до локтя, а штаны — до коленей. У Томаса сердце каждый раз обмирает, когда он видит эту белую, чистую кожу — слетает с катушек.

— Нахрен рыбу и Минхо, всех нахрен, иди сюда, я скучал…

Прошлой ночью они купались до рассвета в заливе, а позже глаз еще не сомкнули пару часов, у них на шеях, плечах красочными цветами распустились их метки — те самые, что оставляют лишь друг на друге, никак не насытясь, не веря еще до конца.

Наверное, так будет и через шесть месяцев, и через шесть лет… и шестьдесят.

Дыхание смерти, которое Томас чувствовал на лице.

Поцелуй, что смерть оставила на губах Ньюта.

Да только вот не успела. Не в тот раз и не с ним.

— Меня же всего минут двадцать не было.

— Я и говорю, очень долго…

========== 34. Ньюмас, Галли ==========

Комментарий к 34. Ньюмас, Галли

https://vk.com/doc4586352_458097392?hash=d72a23df7b30ac39ff&dl=0f3cf0d346caffa499

Ньюмас, присутствует Галли

смерть основного персонажа

спойлеры к фильму

— Ты не должен был выжить. ТЫ. Не. Должен. Был. Сука, только не ты.

Он скучающим кажется и холодным. Застывшим, как те самые айсберги далеко на севере, что откалываются от ледяного материка, чтобы топить корабли. Галли не видел их никогда, не видел никто.

Подбрасывает нож на ладони так ловко, умело. Любой знает, что Томас попадает в мишень и с тридцати шагов, и даже дальше. Почти и не целясь. Любой знает, что Томас может всадить это лезвие Галли в лоб — по самую рукоятку. И ничегошеньки ему за это не будет. Совсем ничего. Ну, может, пожурят слегка.

— Мужик, ты чего… я же… с вами…

Растерянно отступает назад и, кажется, теряет все слова, что успел заготовить. О Минхо, что не может видеть лучшего друга потухшим, как факел, который загасили в болоте. О Бренде, что кидает из-под длинных ресниц торопливые взгляды и грустно вздыхает, не пытаясь ни разу… О собственных бессонных ночах, когда следит неусыпно за тенью, слоняющейся по лагерю, когда раз от раза холодеет в груди: что, если не досмотрит, упустит? Что, если потеряет… опять?