Спец

– А это мне подарили. Генерал на дороге встретил, узнал, что это я тот лётчик, который в одиночку с десятью дрался, меня водитель сдал, а он этот бой видел, один мессер чуть на их колонну не упал, неподалёку воткнулся, долго обнимал и вот этот аппарат на время дал. Сказал, всё равно лётчик погиб, забирай пока. Потом пришлёт за ним нового пилота.

– Прямо так и отдал? – удивлённо приподнял бровь Светлов.

– Сам удивился. Его за грузовиком буксировали. Я уже потом, когда в воздух поднялся и дальше полетел, вспомнил, что ни имени его не спросил, ни документы на эту машину. Хотя бы письмо начеркал. Вообще ничего.

– Как бы проблем с ним не было.

– Надеюсь, не будет. О, вот и машина из штаба, ну всё, я на доклад. Никита, самолёт осмотри, заправь, подготовь к вылету. Пусть пока в нашем укрытии постоит.

Мой механик с другими парнями стал закатывать аппарат в укрытие, а я, поздоровавшись с дежурным по полку, прикатившим за мной, поехал к штабу.

Там я завис до вечера, много бумаг оформлять требовалось. К счастью, своё дело штабные в корпусе полковника Егорьева знали отлично, а необходимые справки и документы у меня были: и о потере машины, и о восьми сбитых за вчерашний день. В последнее время уже никто не удивляется, что я могу за один бой сбить противника больше, чем другие это делают за год, поэтому спокойно записали мне в лётную карту этих сбитых, и теперь у меня там их двадцать четыре. Солидно. Ну и вечером во время ужина я в подробностях описал, что и как всё происходило за эти сутки. И как разведчика сшиб, и мессера в землю вогнал, который подстерегал на посадке. Как на следующее утро немцы мне засаду устроили, как бой проходил, как наводчиков у аэродрома разглядел сверху и атаковал, ну и как совершил неудачную посадку и чудом остался цел. Даже без царапинки. Вот так этот день и закончился.

Два следующих дня я бомбардировал штаб обороны ПВО Горького по поводу получения новой машины, там отвечали, что сами торопят Москву, но пока машин нет. Мы со Светловым договорились: в случае налёта я буду использовать машину одного из его ведомых, а пока я летал в качестве связного. То почту доставлял, то фельдъегерей, в основном по окрестностям работал. Мне вскоре это надоело и, сообщив Бадину, что самолёт забирают, от того генерала лётчик прибыл, сам отогнал аппарат от аэродрома, убрал самолёт в хранилище и вернулся на попутке. И – о радость! – на следующий день приказ: прибыть в Москву за новой машиной. Точнее, не новой, из запасного полка. МиГи прекратили выпускать ещё в прошлом году, но на хранении они ещё были, зачастую в ящиках, не собранные, и вот их собирали и ставили в строй. К сорок второму основные запасы уже выбрали, но, видимо, ещё что-то было.

К счастью, в Москву был борт, и меня подкинули, там нашёл попутную машину и добрался до нужного запасного полка, где и переночевал. А утром осматривал истребитель. Не знаю, что за криворукая команда его собирала, но то, что его следует перебрать, – это факт. Однако в получении я расписался, так как машина также имела дополнительное вооружение, как в моём прошлом мигаре. Вот только рации не имелось, только приёмник. Машину мне заправили, оружие снарядили, пришлось расписаться в получении, после чего, подняв МиГ в воздух, я отогнал его километров на тридцать от Москвы и пошёл на посадку. Я на этом поле доставал свой первый мигарь, который потом инженеры забрали и не вернули. Покинув кабину машины, я отошёл в сторону и, используя амулет-помощник, за полчаса полностью разобрал аппарат и потом стал собирать его, правильно подгоняя узлы. Два часа работы – и машина стоит полностью вылизанная, будто ручной сборки. Заправив её, решил проверить, тем более отчётливо видел на высоте очередного «юнкерса»-разведчика, который шёл для проведения разведки и фотосъёмки.