Сталин против рептилоидов

— Не припоминаю. Ничего такого нет, вроде… — гражданин Вилько напрягал лоб, пытаясь вспомнить, — … вроде… вроде нет…не помню, да нет вроде…

— Вроде-вроде. — загундосил мелкий задумчиво. — Вроде Володи, который вроде был Кондрата брат, который вроде был на кобыле женат, у которой, вроде, ревнивый конь был, который вроде как Кондрата убил, когда тот, вроде, кобыле кормилицу мыл. Ты не отныривай, окунь ты сортирный, вспоминай! Чё, не можешь вспомнить есть ли у лярвы приметины? Может бланш у неё или об ляжку ей бычок для смеха тушил кто?

— Да я не отныриваю, товарищи, просто не могу вспомнить. Да нет же ничего такого, хотя… — Серафим Вилько вспомнил разговоры, что ходили вокруг Ракель Самуиловны — … вы знаете, некоторые товарищи говорили, что у неё там всё сбрито.

— Да где там-то? — не унимался мелкий бандит. — И чё сбрито?

— Там, — ресторатор для верности указал пальцем вниз. — Всё сбрито. Как у жён монгольских воинов.

— А не брешешь? — не поверил великан. — С чего бы ей свою кулебяку волосатую брить-то? Для форса? Или может, от вшей?

— Товарищи, ну какие у неё вши! — уверял нэпман. — Говорю же, женщина чистый мармелад. Для форса брила, для красоты.

— Может брехня это? — продолжал не верить в такое огромный бандит. — Ты сам видел, что там всё брито?

— Нет, — помотал головой Вилько, — так говорят.

— Говорят, — передразнил его мелкий, — Говорят, что в Туле комсомольцы попа в очко надули, он летал, крестился, сапогами за крест зацепился. А чё сам не посмотрел, бритая она или нет?

— Товарищи, — Вилько готов был смеяться, — товарищи, ну как я мог поглядеть у неё что-нибудь, когда она за приём брала больше чем мой проктолог, в три раза. Она с клиента просила три червонца!

— Брешешь! — хором сказали МУРовцы.

— Да это все знают, вся Москва об этом говорит, ну товарищи! — Вилько развёл руками. Даже улыбнулся от их некомпетентности.

Бандиты-МУРовцы помолчали, переваривая информацию, и мелкий сказал:

— Слышь, Жирный, в Москве денег больше чем мы думали, может, соберём коллектив из приезжих шмар и начнём делать туры по Москве? Треску меньше — лавёх больше, а?

— Закройся Чапа. Слышь, нэпман, а где у тебя телефон?

— Товарищи, телефона у меня нет, никак не могу пробить, ни за какие деньги вперёд очереди не дают, ближайший телефон в аптеке, у нэпмана Шварца. Как выйдете, так направо через два дома она и будет.

Не прощаясь, МУРовцы повернулись и пошли к выходу. А гражданин Вилько, вздохнул с облегчением. Во-первых: потому что они ушли, а во-вторых: потому, что они пошли к Шварцу. Не одному же ресторатору помогать органам. Пусть аптекарь тоже поучаствует.

Ну, а деньги… деньги — дело наживное. Это гражданин Вилько знал наверняка.

Как только МУРовцы вышли на улицу, наглый и маленький Чапыга, схватил необъятный локоть Жирного, и загнусавил:

— Давай дербанить.

— Чего? — не обращал внимания великан на Чапу, как шел, так и шёл.

А Чапа почти висел у него на руке и чернел от злости.

— Чё — чего, чё — чего! Лавэ давай дербанить!

Тут же завёлся мотор у автомобиля, который стоял прямо у входа в ресторан, и авто покатилось рядом с ними на малой скорости, но МУРовцы на автомобиль внимания не обращали:

— Какое ещё лавэ? — прогрохотал Жирный.

— Да то лавэ, что я у нэпмана наштырил.

— Ты, прям, наштырил?

— Я! А то кто же? Ты что ли?

Великан стряхнул с руки мелкого и уставился на него свирепо:

— Прибью, сявка.

— Попробуй, комод ты говорящий, — не испугался Чапа, и в руке его сверкнул нож, финский, заточки бритвенной. — Давай, рискни, я ливер тебе прямо тут на бордюр выпущу.

Машина остановилась, и из неё высунулось худое и жёлтое лицо, с острыми глазами под кепкой, и обладатель жёлтого лица сипло крикнул:

— Чапа, Жирный, а ну угомонитесь, на вас все фраера смотрят, вы чё тут балаган устроили?

— Закройся ты там в своей таратайке! — рявкнул на него Жирный.

— Товарищ Ефрем, берегите свою печень, — сказал ему Чапыга.

— Уроды, я товарищу Толмачёву-то доложу о вашем поведении. — не сдавался товарищ, Ефрем добавляя негромко: — Рванина. Босота поганая.

Напоминание о товарище Толмачёве подействовало на МУРовцев благостно, Чапа спрятал нож в рукав, а Жирный нехотя и вздыхая полез во внутренний карман пиджака, достал оттуда пачку ассигнаций и, на глазок поделив её на две неравные части, меньшую отдал коллеге.

— У, гнида жирная, — злился Чапыга, но больше не заводился.

— Захлопнись, сявка, — отозвался великан, и они пошли к аптеке.

— Вы куда? — Снова высовывался из авто Ефрем.

— Мы в аптеку. — Отзывался великан.

— Чапа, пёс, не вздумай покупать морфий, — не успокаивался в своём авто Ефрем.

— Товарищ Ефрем, завалите свою ротовую полость, пожалуйста. И тогда я куплю Вам в аптеке очень вкусных для вашей бедной печени пилюль. — огрызнулся мелкий бандит.

Ефрем только сплюнул зло.

Глава 8

Товарищ Толмачёв был спокоен. Звонок следовал за звонком, и ничего в том удивительного не было. Садясь в это кресло, он предполагал, что так и будет. Так и было.