Сталин против рептилоидов

— Да чё им, конечно смогут. Я так думаю, что у гражданина Колчака и у атамана Семёнова они не одного приамурского партизана ободрали. Да, товарищи? — он оскалился беззубо.

Фельдшер ловко, как фокусник, ныркнул рукой в саквояж, выхватил оттуда медицинский скальпель и прижал его к щеке под глазом Чапы. Ошеломлённый Чапа пытался было отвести руку со скальпелем от лица. Но его собственную руку перехватил Мадьяр, да так крепко взял, что Чапа и шелохнуться не мог, и заголосил:

— Товарищи! Вы чё! Жирный, угомони их. Убери швайку, доктор, автомобиль на ухабах шатает, ты чё, совсем? Вы кривым сделаете ценного сотрудника!

Но ни Жирный, ни Ефрем не вступились за него, только поглядывали на всё это из-за плеча, да посмеивались там, на переднем диване. А вот Фельдшер заговорил сухо и медленно, не отнимая скальпеля от глаза Чапы:

— Язык у вас, товарищ Чапыга, враг Ваш, чрезмерно много Вы им пользуетесь. И его использование Вы никак не увязываете с работой своего скудного мозга. А это может повредить при нашей работе. Всем повредить.

— Да ты чё, Фельдшер, я ж просто так, шуткую, тут все свои. — нервно забарагозил Чапа. — Встретились люди, все друг друга знают, можно ведь пошутить.

— Ещё раз пролаете что-нибудь про Колчака или Семёнова и партизан, я Вам ампутирую либо язык, либо мозг. Обещаю. Мадьяр свидетель. — Фельдшер отодвинул скальпель, а потом аккуратно убрал его в саквояж.

Мадьяр выпустил руки Чапыги, и тот стал приводить себя в порядок, расправляя пиджак и говоря:

— Да понял я, понял, чё ты забурлил-то? Шутки понимать нужно. Чё ты сразу-то бычишься, как Ленин на буржуазию.

Фельдшер ему не отвечал, Мадьяр тоже, а вот Ефрем сказал:

— Ты баклан, Чапа. Живёшь по-баклански и сдохнешь так же. И ладно, если сам-один, так ты ж ещё кого потянешь.

Чапа помолчал, и вдруг запел:

— Жизнь проста моя, проста, жизнь проста жиганская, пуля швайка и чахотка — доля уркаганская.

— Да захлопнись ты уже, босота, Фельдшер, ты бы в натуре ему язык укоротил бы, уважение всем сделал, — прогремел Жирный.

Ему никто не ответил, но Чапа замолчал, стал смотреть в окно, на Москву.

Глава 9

Свирид не пошёл с Буханкиным и Незабудкой к модистке. И Ракель Самуиловна больше не просила её охранять. Пусть этот рыжий, деревенский революционер посидит в машине, а вот обходительный Арнольд с ней пойдет.

Примерка платьев у модистки (которую, кстати, звали Олимпия) больше походила на светский приём. Они пили роскошный картофельный самогон, крепкий как филейная часть самой Ракель Самуиловны, и закусывали его умопомрачительным копчёным салом, которое прислала тётка модистки из Полтавы, да с чёрным хлебом и едким зелёным луком. Арнольд терпеливо ждал. А женщины обсуждали новости и мерили платья, одно из которых Ракель Самуиловна надела сразу, так как её платье было в пятнах от кофе. Они не торопились. Особенно не торопилась Ракель Самуиловна, про себя с улыбкой надеясь, что этот дурень в авто на улице сидит и психует. Только через час они с Арнольдом вышли из дома с коробками и сели в машину, где чернее тучи сидел товарищ Тыжных.

— А теперь можно и домой. Поехали, — повелела госпожа Незабудка таким тоном, что Свирида передёрнуло, но он смолчал. Завёл мотор и авто покатилось по солнечным улицам Москвы.

Так они и ехали по утренней Москве — машина с товарищем Незабудкой и её охрана из юных КРОковцев. И в то же время, и в ту же точку на карте ехала машина с товарищами из МУРа. И все они ехали, чтобы встретиться там.

Товарищ Тыжных привёз Ракель Самуиловну на пять минут раньше, чем приехал товарищ Жирный со своими людьми.

— Вы недолго там, — буркнул Свирид. — Нужно ещё место тихое найти.

— Мы быстро, — обещал Буханкин, — соберём вещи и сразу уйдём.

А товарищ Незабудка только улыбнулась в ответ. Она собиралась помыться и помыть голову, ей это было необходимо. Она не спала всю ночь, ей нужно было накраситься, собрать вещи, так что обещание товарища Буханкина она восприняла с улыбкой типа: «ну-ну».

Они ушли, а Свирид снял фуражку и повалился на диван, прячась от летнего солнца. Он собрался ждать. Молодой его организм требовал сна, несмотря на хорошую порцию кофе. Но опытный боец знал, что на посту спать нельзя, и мужественно боролся со сном, вспоминая полковую песню.

Боролся, боролся, пока не увидел, как в десяти шагах остановилось у подъезда авто, и оттуда стали выходить люди.

Одного короткого взгляда Свириду было достаточно, чтобы понять: это совсем не выездная бригада бухгалтеров и учётчиков. И на мастеровых маляров-штукатуров они были вообще не похожи. Веяло от них большими неприятностями.

Четверо вышли из автомобиля. Один из них, самый мелкий, задрал голову, огляделся и уверенно указал на тот подъезд, в который вошла Ракель Самуиловна с Буханкиным.

«Совпадение? — Сам у себя спросил молодой оперуполномоченный Контрразведывательного Отдела и сам себе ответил: — 'Не думаю!»

Он достал из внутреннего кармана кожанки «наган», машинально крутанул барабан, проверил патроны, и спрятал его в левый карман галифе. Вышел из машины и пошёл за неприятными на вид товарищами.