Сталинские соколы

Русский выполнял левый разворот, я шел за ним, пытаясь поймать врага в прицел. Теперь я смог рассмотреть, что за птичка решилась на атаку звена пикировщиков. Это была не «крыса», а большой моноплан с кабиной, как у «штуки» и тупоносым мотором воздушного охлаждения. Если бы «крысу» вытянули в два раза без изменения толщины, добавив в нее двойную кабину – то получился бы именно такой самолет. В чем-то он был похож на Ю-87, но благодаря убранным шасси должен был иметь большую скорость. Самолет, поврежденный то ли стрелком Лау, то ли моим огнем, оставлял легкий масляный шлейф, он не мог разогнаться и пытался сбросить меня излюбленным приемом «ифанов» – виражом. Его скорость была значительно ниже моей, и это предрешило наши судьбы. Я догнал русского и, расстреливая почти в упор, ушел для новой атаки. Зашел второй раз и опять расстрелял в упор, стараясь целиться по кабине и двигателю. Его задний стрелок был убит или тяжело ранен, так как мы не встречали ответного огня, тогда как Ханс принимал у меня эстафету, как только «Штука» обгоняла русского. Самолет оказался крепким, во всяком случае, огневой мощи пулеметов 7,92мм явно не хватало, чтобы сбить ифана с первого раза. Наконец, приблизившись в третьем заходе, я заметил, что фонарь кабины открыт, мотор продолжает оставлять след, а планер сильно поврежден. Еще несколько очередей и большевистский самолет, сделав хитрый кульбит, перевернувшись, вошел в неуправляемое пике. Мы заметили, что русский пилот был жив и попытался покинуть сбитую машину «самовыбрасыванием», резко отдав ручку от себя, что и вызвало виденную эволюцию. Учитывая высоту боя двести метров, у него было мало шансов, и действительно, его парашют не успел раскрыться, и летчики и самолет рухнули в небольшую речку, в отличие от пилота, стрелок даже не пытался выбраться – сегодня явно был не их день.

Сделав хищный круг над поверженной жертвой, окрыленный второй победой, на значительных оборотах я бросился догонять звено. Все-таки ошибался первый инструктор, не разглядев во мне талант истребителя!

Поврежденный самолет ведомого Динорта не дотянул до аэродрома и упал прямо на лес. Через несколько десятков километров мы с Хансом обнаружили место падения «Штуки», скосившей несколько деревьев и повисшей на ветках. Сесть рядом не представлялось возможным, но самолет упал на нашей территории, и о месте катастрофы командир уже сообщил наземным службам. Вид разбитого Юнкерса испортил наше приподнятое настроение, и остаток полета мы провели в молчании.

Лейтенант, которого командир штаба взял в качестве ведомого, погиб, его стрелку повезло больше, ударом его выбросило из кабины, с поврежденным позвоночником и многочисленными травмами он попал в госпиталь.

Самолет, который мы сбили, оказался двухместным русским бомбардировщиком.

С ленью покончено, подъем в четыре утра, в воздухе слабый утренний туман, делаем пробежку, завтрак и на предполетную подготовку. В половине седьмого три Ю-87 штаба, усиленные еще одним звеном «Штук» отрываются от земли и берут курс в русский тыл с общим направлением на Толочин. Задача сеять панику и уничтожать любые объекты и оборудование, желательно нанести удар по разведанным военным складам, пока большевики не вывезли все ценное.

Туман не плотный и не создает больших проблем, но и не развеивается. У меня плохое предчувствие, но уважительных причин не лететь нет. Ханс не разделяет моего дурного настроения, шутит и рассказывает какие-то непристойные истории из гражданской жизни. Я делаю вид, что мне интересно, но совсем не слушаю его байки, благо товарищ не видит моего лица. Набираем четыре тысячи метров, я разбираюсь в причинах своего беспокойства, сегодня мы идем без эскорта, будем бомбить населенный пункт, возможно, прикрытый истребителями, ифаны сражаются неумело, но отчаянно, если уж их одинокий бомбардировщик попытался напасть на четыре «Штуки», всякое может случиться. Сегодня звено ведет не Динорт, в «планеристе» я уверен, а другой ведущий – это повод для беспокойства.

Я не сверяю карту, надеясь на навык командира. Мы находимся над крупным населенным пунктом, и ведущий отдает приказ искать цели для атаки. Я пикирую на какие-то ангары, возможно, это корпуса или склады. Неужели здесь нет зениток? Как по моему требованию с земли открывается запоздалый огонь. Тяну вверх, снаряды рвутся вокруг, сотрясая лезущий наверх пикировщик. Становится страшно, взрывы ложатся на моей высоте, неужели это конец?! С трудом удается вырваться из этого ада. Пытаюсь найти группу, задерживаться на месте нельзя. Наконец замечаю идущих на запад Ю-87. Инстинктивно пересчитываю машины, как будто я командир, все на месте.