Становление

Но, надо сказать, и промахи ее были заметны. И хоть они были редки, но ей их не прощали – не прощали то, что легко спускалось с рук другим, менее заметным сотрудникам: малейшее опоздание, мельчайшие недоработки. В общем, на работе она не могла позволить себе расслабиться ни на секунду.

Но как только она освоила первую ступень системы навыков ДЭИР, на службе у нее начались странности. Заметила она эти странности непосредственно перед отпуском. Она пришла к начальнику с заявлением, ожидая, что он, как всегда, начнет уговаривать ее не уходить сейчас в отпуск, будет говорить, как без нее тяжело справляться с навалившимся объемом работы, какой она незаменимый сотрудник. Она даже в ожидании такого разговора заготовила кучу аргументов, чтобы убедить начальника все же отпустить ее отдохнуть.

Но начальник – впервые за все время ее работы – подписал заявление, не сказав ни слова и даже не взглянув на нее. Она вышла из его кабинета весьма и весьма разочарованной и в большом недоумении. Но на следующий день, к своему изумлению, она обнаружила свою фамилию в списке дежурств – начальник назначил ее на дежурство в период отпуска, как будто забыл о том, что только что подписал ее заявление. А ведь раньше он не отличался подобной невнимательностью. Ей пришлось зайти к нему в кабинет: «Иван Иванович, я же с двадцатого числа в отпуске, почему в графике дежурств моя фамилия?» – «Да что вы? – Голос его звучал весьма равнодушно. – Извините, ошибся». Он опять даже не взглянул на нее.

«Наверное, он не в духе. Дома что-нибудь», – решила она и уехала отдыхать с надеждой, что после все устаканится и вернется на круги своя.

Но не тут-то было. Она вернулась из отпуска, как всегда, с потрясающим загаром. Но… никто даже не глянул в ее сторону, никто не произнес ни одного комплимента. Никаких привычных восторгов она не встретила – все смотрели как будто сквозь нее и пробегали мимо. В буфете за столиком она сидела одна. А чуть позже узнала, что на ближайшей конференции доклад по ее теме будет делать другой сотрудник.

Ко мне она ворвалась чуть не в слезах:

– В чем дело? Я впала в немилость? Я стала плохим работником? Я постарела, подурнела? Почему от меня вдруг все отвернулись?

– Успокойся, – говорю. – Ты молода и хороша, как никогда. И свои способности ты вряд ли растеряла. Дело все в том, что ты стала лишней деталью в этом механизме. Так и знай: твоя хваленая организация, как и любая другая, – просто насквозь патологическая структура, и, конечно, она начала отторгать тебя, как только ты стала свободным и гармоничным человеком.

– Так что же мне теперь делать? – спросила она, немного успокоившись.

– Не мешать разваливаться патологической структуре. Не мешать умирать тому, что уже отжило свое. Ты одним только своим присутствием уже раскачала эту лодку – ты, свободный человек, до определенной степени разрушила планы энергоинформационного паразита, захватившего твою организацию. Ты нарушаешь ту программу, которую выполняют люди – винтики этой системы, вот поэтому они тебя не замечают. Не волнуйся, они это делают подсознательно, сами себе в этом не отдают отчета, они не осознают, что изменили отношение к тебе. Они подсознательно чувствуют в тебе опасность своему размеренному существованию, вот и бегут от тебя. Продолжай работать, как прежде, и ни о чем не переживай – все идет по плану. Используй программы на эффективность действий. И когда на месте рухнувшей структуры возникнет новая, гармоничная, твои действия снова будут иметь результат и на них снова будут откликаться другие люди – только это будут действия, нужные тебе, а не энергоинформационному паразиту, и результат, нужный тебе.

Людмила вняла моему совету и продолжала работать дальше, постепенно привыкнув к своей «прозрачности». Со временем она оценила ту свободу, которую эта «прозрачность» давала. Она научилась этим пользоваться. Теперь она не нервничала, как прежде, если чувствовала, что опаздывает на работу, – знала, что на это вряд ли обратят внимание. Если ей было нужно, она могла вообще не прийти на работу и на следующий день убедиться, что сотрудники не заметили этого. А ведь раньше самого краткосрочного ее отсутствия было достаточно, чтобы все начинали кричать: «Еде она? Почему ее нет? Она должна быть здесь!» Теперь же она могла спокойно уходить и ни перед кем ни в чем не отчитываться. При этом ни у кого не возникало к ней никаких вопросов. Но зарплату ей платили по-прежнему. И ситуация постепенно начала ее устраивать.

Вскоре в ее организации стали происходить некоторые события. Началась аудиторская проверка. И начальство было уличено в финансовой нечистоплотности. Оказалось, что вся работа, которую проделывала организация, шла практически впустую, а отпущенные деньги оседали в чьих-то карманах. Организация оказалась близка к банкротству. Была обнаружена еще масса злоупотреблений. Вся верхушка слетела со своих насиженных мест. Оказалось, как я и предполагал, что контора насквозь прогнила и моя ученица была там чуть ли не единственным честным человеком, не замешанным ни в каких махинациях.