Старуха Кристи – отдыхает!

Я собрала всю волю в кулак и поднялась.

– Ты куда? – насторожилась бабка.

– Пора мне, уже поздно, пока до дома доеду!

– Я только ищо про трех первых хозяев рассказала, – возмутилась старуха, – ладно, давай о Леньке, о последнем!

Но я решительно шагнула за порог, великолепно понимая, что ничего интересного не услышу.

Быстрым шагом я двинулась через пустырь, обратный путь оказался длинней, к тому же я совершенно не узнавала дорогу. Сначала возникли мусорные баки, потом какие-то покосившиеся халабуды, запертые на висячие замки. Из-за дверей доносилось кудахтанье. Жители бараков, тратившие все заработки на алкоголь, вели натуральное хозяйство, они держали кур и даже пытались вырастить немудреные овощи, я чуть было не наступила на грядку.

Увидав вскопанный квадрат земли, я остановилась.

Нет, определенно шла сюда другой дорогой, никаких сараев и посевов на пути не попадалось. В ту же секунду меня осенило, и я от злости топнула ногой. Ну и дурака сваляла, повернула у дома направо, а нужно было идти налево, и теперь, вместо того чтобы приблизиться к забору с дырой, я удаляюсь от него.

Ругая себя за глупость, я хотела повернуть назад, но тут с неба стеной хлынул ливень, дождя на сегодня не обещали, однако я твердо знаю, что синоптик ошибается всего один раз, но зато каждый день, поэтому всегда имею при себе зонтик. Дрожа под крупными каплями, я шарила в сумочке. Ничего. Очевидно, крохотный, складывающийся четыре раза японский агрегат непостижимым образом потерялся.

Ливень усилился, теперь он хлестал так, словно некто на небесах опрокинул вниз бездонную бочку. Взвизгнув, я кинулась к сараям и принялась трясти дверцы.

Поддалась четвертая, скоба, на которой держался замок, выпала из паза, и я влетела внутрь маленького, темного помещения.

Тут, слава богу, было сухо, а через пару секунд мне стало понятно, что в сарае не темно. Сквозь тусклое окошко с пыльными стеклами проникал робкий свет.

Я вздохнула и огляделась: сесть не на что, никакой мебели в помещении не нашлось, он был забит каким-то хламом: досками, банками, узлами с тряпками, полуразбитыми бутылками, и еще тут отвратительно пахло чем-то приторно-сладким, тошнотворным. Если бы не падавший стеной ливень, я ни секунды бы не задержалась в лачуге.

Внезапно откуда-то снизу донесся мелодичный звук: та-та-та, тра-та-та. Удивленная, я поглядела на пол и возле большой кучи узлов заметила женские часики, похоже, золотые. Согласитесь, странная находка для грязного сарая, набитого дерьмом.

Я подняла безделицу. Циферблат был прикрыт резной крышечкой, на нем, причудливо переплетаясь, чернел вензель «ВИ». Я уставилась на часы – где я видела подобные? Тут крышечка внезапно открылась, и механический голосок пропищал: «ку-ку-ку-ку». От неожиданности я выронила находку. И мигом вспомнила, чью руку украшал сей предмет. В памяти ожила картина: вот я сижу у Веры, и вдруг раздается «та-та-та, тра-та-та».

– Папа подарил, – поясняет женщина, – очень давно, ездил в Швейцарию и привез. Я еще в институте училась, весь курс смотреть бегал, удивлялся, ни у кого таких не было.

Внезапно мне стало страшно, значит. Вера приходила в этот сарай… Зачем? Что привело ее сюда?

Я вновь подняла часы, сунула их в карман, потом принюхалась и с громким визгом вылетела под хлещущий дождь.

* * *

Увидев на пороге меня, мокрую до нитки и перепуганную насмерть, Гри мгновенно сказал:

– Немедленно иди в ванную и встань под горячий душ, еще простынешь, тетеха!

Я ощутила прилив благодарности к хозяину и, шмыгнув носом, последовала его совету. Неожиданно мне стало легче, теплые струи смыли усталость, из носа выветрился мерзкий, сладкий аромат.

Когда я вышла на кухню, Гри ткнул пальцем в тарелку с салатом.

– Ешь, тебе нарезал! Без майонеза!

Я хотела разозлиться, но вдруг сказала:

– Спасибо, мне и не хочется жирный соус.

– Кто тебя спрашивать станет, – хмыкнул Гри, – тут я решаю, кому что есть или пить. Теперь живо рассказывай, что приключилось!

Я вытащила из кармана золотые часики и положила перед хозяином. «Та-та-та, та-та-та», – зазвучала нудная мелодия.

– Это что? – изумился Гри.

Я начала рассказ, удивляясь тому, что способна связно излагать мысли.

* * *

Где-то около полуночи Гри вошел ко мне в комнату.

– Не спишь?

– Устала очень, – ответила я, откладывая журнал, – вот и нет сна.

– Ну-ну, – хмыкнул Гри, – ты мне про новую квартиру ничего не рассказала.

Я, забыв о стеснении, села и радостно принялась описывать комнаты с кухней.

– Хорошо, что плита электрическая, теперь я газа боюсь! И еще…

– Что? – насторожился Гри.

– Да меня пчела за ухо там укусила, – засмеялась я. – Перед подъездом летала и тяпнула, теперь болит.

– Надо было сразу валокордином помазать, ну-ка, покажи!

Крепкими пальцами Гри ухватил меня за ухо и цокнул языком:

– Ага… Пчела, говоришь? Не похоже. Укус выглядит как вздувшийся прыщик с дырочкой, а у тебя кусочек мочки отхвачен, правда, крохотный.

Я засмеялась.

– Тоже, как и Арсений, намекаешь на бандитскую пулю?!

– Какой Арсений? – сурово сдвинул брови Гри.