Стебелек и два листка

– Всю жизнь буду гордиться тем, что последний раз перед стартом вы позавтракали у меня. И более того: последнюю на нашей планете ночь проспали в моем саду… – Она улыбнулась. – Хотя нет. Не бойтесь. Я не стану рассказывать об этом. Напротив. Буду молчать. Иначе ведь могут не поверить, что это получилось, ну, просто так. А Георгу достаточно будет услышать от кого-то даже самое глупое предположение, чтобы… – Она резко переменила тему. – Ну я шучу, вы уже поняли. Бегу, бегу. Воображаю, какой голод испытываете вы, а я все болтаю. Не обижайтесь, Юниор, милый. Значит, так: кофе, тартинки… Но прежде – салат.

Юниор только кивал.

– А против рыбы вы станете возражать? У нас прекрасная рыба.

– Рыба?..

– Решено. Одним словом, вы капитулируете. Сдаетесь на милость победителя.

Юниор поднял руки.

– Охотно.

– Вы поступаете правильно. Все равно вам пришлось бы признать поражение, но после напрасных жертв. В награду вам я сразу же после завтрака разбужу Георга, раз уж он вам так нужен. И вы совершенно не потеряете времени. За едой Георг все равно никогда не говорит о делах…

Она одарила Юниора еще одной улыбкой и исчезла в доме. Красивая женщина, – подумал Юниор. – Помню, как она поднималась тогда на крыльцо. Почти как сейчас. Забавно. Встретить знакомого человека там, где никого встретить не ожидаешь – кроме разве Курьера, но и того тоже не ожидаешь: это – потом. Не человека же, какой она человек! – снова всплыло у него в голове и снова кануло куда-то, потому что Зоя вошла, катя столик, на котором уже было приготовлено все для завтрака. Всякая посуда, пустая и полная, а посреди – фарфоровый кофейничек, распространявший вкусный запах. Зоя быстро расставила все, как полагалось, села, улыбнулась:

– Вы у меня в гостях, так что я поухаживаю за вами.

Юниор только кивнул, улыбаясь широко и неосознанно, не зная, что принято в таких случаях отвечать: забыл, забыл все на свете, дикарь… Зоя положила что-то на его тарелочку, еще и еще, налила кофе – пряный запах ударил в ноздри. Юниор, не размышляя, потянулся за чашкой, поднес к губам. Розовая полоса на тыльной стороне недавно обожженной кисти руки оказалась перед глазами. Рука дрогнула. Медленно распрямилась, ставя чашку на место.

– Спасибо, Зоя…

Она обиженно подняла брови.

– Претензии к рецепту? Или вы вообще не пьете кофе? Можно чай, соки…

– Нет, Зоенька. Ваше очарование чуть было не заставило меня забыть… (о чем же забыть, черт возьми?) о моей диете. Она неизбежна при таком старте, какой предстоит мне.

– Неужели в день старта вы обязаны поститься?

– Вот именно! Разве Георг не говорил вам?

– Ни слова. Но я спрошу у него! Как нелепо… Но хоть что-нибудь! Чтобы мне не казалось, что вы обижены.

– Ну что вы, Зоя. На что я мог бы обидеться?

– Не знаю. Бывает… Может быть, вас смущает, что я принимаю вас в отсутствие Георга? Но он же дома, он просто спит.

Как же, спит он, хотелось ответить. Хотя как знать – Георг мог задать Комбинатору и свою собственную матрицу, от него можно всего ожидать, теперь я это понял…

– И что же? – ответил он вслух. – Почему его отсутствие должно смущать меня? – Он постарался улыбнуться как можно очаровательнее. – Может быть, наоборот, оно придает мне смелости! Но вы ешьте, Зоя, пусть мой отказ вас не смущает – необходимость! Честное слово, я с громадным удовольствием присоединился бы к вам.

– Я и правда проголодалась… – Она положила себе на тарелку чего-то – зеленого с белым.

– Разрешите мне поухаживать за вами.

– С удовольствием… Да, пожалуйста… Нет, это – потом…

Юниор налил ей кофе. Рука не дрожала. А в груди бешено колотилось сердце. Ну и мир! Такие провокации! Еще секунда – и я выпил бы! И конец всему. Нет, не всему – мне конец. Сожгло бы. Пусть вода здесь и натуральная, но кофе наверняка такой, как и всё вокруг. Разорвало бы на кусочки. И Зое пришлось бы вместо завтрака наводить здесь чистоту…

– Чему вы улыбаетесь, Юниор?

– Так… может быть, тому, что вы подозреваете меня в обидчивости. Или в пристрастии к этикету.

– Не знаю… У вас могли быть какие-то… личные отношения с Георгом. Он, знаете, не из легких людей. Подчас с ним бывает трудно даже мне. И на работе иногда…

– На работе бывает все что угодно.

– И все же он не из легких… У вас не возникало с ним никаких осложнений?

– Из-за чего?

– Помните – на банкете мы танцевали с вами, потом еще немного поболтали…

– И что же? По-вашему, это могло ему не понравиться? Он говорил вам что-нибудь по этому поводу?

Зоя ответила не сразу:

– Сейчас как раз такой период, когда мы не очень много разговариваем. Когда он занят серьезной работой, дома он почти немеет. Нет, мне он не сказал ни слова. О нас с вами – я это имею в виду.

– Простите.

– За что же?

– Предложить вам еще что-нибудь?

– Благодарю, но я сыта. Не позволяю себе много есть. Пресловутая линия…

– У вас она, я бы сказал, идеальна.

– Спасибо за комплимент, но к такой я стремлюсь.

– Это так важно?

– Мужчине никогда не понять таких вещей. Не примите за упрек: у нас от природы разное мышление.