Стихи

Стихи. Ася Векслер

УТРО В ИЕРУСАЛИМЕ

Заметно убывает мгла.
Урчит на кухне холодильник.
Звонит, проклюнувшись, будильник:
“Тум-ба-ла-ла! Тум-ба-ла-ла!”

Пора корпеть и колесить.

А ветры мира в эту пору
летят на Храмовую гору —
благословения просить.

ЗАКАТ

С шоссе вдоль иерусалимского леса,
с уступа горы, как с галерки,
мы смотрим туда, где играется пьеса,
ярчайшая без оговорки.

Старинная пара — ты зритель, я зритель,

условные кто-то и некто,
но это для нас господин осветитель
дорвался до светоэффекта.

Подобен шестерке коней колесницы

победно светящейся Славы,
там перистый веер, как имя, святится
над выбросом огненной лавы.

И у горизонта, где солнце все ниже,

оплавившись, горы прогнулись.
Ни Рерих, ни Рокуэлл Кент, ни Куинджи
до этого не дотянулись.

Часть зрения — вот за погляд наша плата.

Потом вдруг попросят из зала.
Но если досмотрим остаток заката,
то он будет стоить начала.

Ни самоповтора ему, ни поблажки, —

лишь меркнущие постепенно
прорывы огня, цветовые растяжки
до мига ухода со сцены.

И, выдохнув браво

, мы к выходу двинем.Но даже тогда нас уважат, —
едва обернемся, на звездчато-синем
еще нам и отсвет покажут.

СТРОФЫ С ЦИТАТАМИ

Не любя стихи в размере
баба сеяла горох

,согласись, по крайней мере, —
этот ритм бывал не плох.

Он когда-то на прощанье

прорастал в рысце не зря,
завершая обещанье:
…и влюблюсь до ноября.

В том же темпе, или чаще,

как случится, так и пей
от покрепче до послаще:
сердцу будет веселей.

И, уснуть напрасно силясь,

спросишь блики на стене:
что ж так тяготы взбесились,
надрывая сердце мне?

А не сдюжит оболочка,

убавляя жар и пыл,
сам себе напомнишь: точка.
Умереть господь судил.

Но на то и стих живучий,

отметающий барьер.
Ах, как ладят смысл и случай,
слух, созвучия, размер!

ЦИКАДА