Stories of Marvel (СИ)

— Конечно, отец, — Тор соскакивает с тумбочки — подобия стула, к которому будто прирос за последние четверть часа. Рот — до ушей, как у сенбернара, довольного жизнью. — Кого б ты ни выбрал, второй всегда будет его правой рукой. И вместе мы сравняем с землей всех конкурентов. Мы каждому объявим войну.

О́дин лишь головой качает, наблюдая, как выбирается из кресла младший из сыновей, как разминает затекшие плечи и на брата демонстративно не смотрит. Рассматривает свое отражение в бесчисленных зеркалах. Поправляет изумрудные запонки на манжетах.

— Запомни же сын, что мудрый правитель никогда не ищет войны, но он должен быть к ней готов. Запомните оба.

— Конечно, отец, — вторит брату Локи и голову чуть наклоняет. Так, чтоб подбородок коснулся груди. — Нас и вправду… дела заждались.

Звук их шагов заглушает ворс ковра, нога в котором тонет, как в белоснежном песке на берегу чистого-чистого, теплого моря. О́дин задумчиво смотрит в их спины даже после того, как тяжелые дубовые двери затворяются, оставляя его один на один с бумагами и тайными думами, что ведомы только ему.

*

— Локи, ну ты же не понял, это просто формальность, — [пока еще] терпеливо втолковывает младшему брату. Тот нарезает круги по пентхаусу в отеле, что вот уже больше четырех лет заменяет им дом.

Лавирует между низкими столиками, заставленными корзинками с фруктами и цветами, почти роняет на пол ведерко со льдом, из которого призывно торчат две бутылки — красное для Локи, такое сухое, что вяжет язык, белое — Тору. Сладкое, брат каждый раз брезгливо кривится, когда тот подносит к губам бокал “с этой приторной мерзкой бурдой”. Впрочем, сильнее психует, когда тот заливает в себя неразбавленный виски, “как какой-то портовый босяк”.

— Не формальность. Отец только что дал мне понять, что рассчитывать ни на что особо не стоит. Он всегда меня не любил.

— Локи, это не так…

— Считаешь, меня это как-то волнует?

Брат горячими ладонями ловит возле дивана, закиданного пестрыми подушками. Роняет вместе с собой. Нависает прямо над ним, стягивая узкую атласную ленту с волос, лицом вжимается в черные пряди, вьющиеся, точно змеи. Еще чуть-чуть — зашипят, поднимая разом головы и раздувая свои капюшоны. Обовьются вкруг шеи…

— Брат, мы — команда.

— Не сомневался ни разу.

Локи глядит как-то странно. Локи… чарует, глаза, как черные ямы, как бездна, провал. Глаза его тянут на дно. Облизывает медленно губы. Тор тянется, не помня себя.

Повисшую тишину разбивает звонок телефона. И брат, изловчившись, ловко скидывает брата с себя.

— Поспеши. Должно быть, твоя ненаглядная девка.

Стягивает волосы в узел назад. Прилизанный, как какой-то змееныш.

*

Они играючи заключают важный контракт, в последнюю минуту уведя его из-под носа у конкурентов.

— Лафей, должно быть, от злости весь посинел. Отец, ты оценил изящество, с которым мы все провернули? Он до последнего сомневался, юлил, а Локи в это время…

— Сливал врагу все наши недочеты, промашки, показывал лазейки и раскрывал те секреты, что звучат в этой комнате и недоступны другим.

Отец качает головой и в усы усмехается, видя боль и растерянность на оторопевшем, враз побелевшем лице старшего сына.

— Локи… сын, он такой. Ничего не случилось, потому что я принял меры. Вот только отныне твой брат отходит от дел. Наследником корпорации я называю тебя. Разумеется, нужды ни в чем знать не будет. Все же, Локи — мой сын, несмотря…

— Не спеши с этим решением. Возможно, он оступился.

— Ты не понял. Дело сделано и документально оформлено. Поздно.

Тор опускает ресницы, под веками — красные вспышки, круги. Тор… как мог Локи такое удумать? Чего добивался? Зачем?

Локи, что утром слонялся по номеру в одних лишь штанах, попивая свой кофе, и заявил, что никуда не пойдет. Не сегодня.

“Голова, знаешь ли, просто трещит. Ну после вечеринки вчерашней. Какие девочки, мальчики — блеск… Ах, ты ведь все пропустил, закопался по самую макушку в эти бумаги. А после, думаю, был романтический вечер с подружкой?”

Тор только зубами скрипнул в ответ на издевательский смех, а еще отчего-то ярость впрыснула в вены, стоило только представить брата и весь этот сброд, что до утра тусит по всем клубам Нью-Йорка, закидываясь всяким дерьмом и трахаясь с каждым встречным. Напропалую.

*

— Зачем? Локи. Просто скажи мне зачем?

Брат на подушках возлегает, как шейх в вычурном атласном халате со смоляными кудрями, рассыпавшимися по узким плечам. Потягивает лениво из пиалы какой-то горячий напиток. Пар, поднимаясь из чашки, оседает капельками над губой и на лбу.

— Лафей обещал мне место партнера. А после — наследника. Знаешь, своих детей у него нет.

— И ты поверил, что это возможно? — Тор с досадой бьет кулаком по столу. Стекло идет трещинами, а ножки, досадливо, крякнув, прогибаются внутрь. — Подле главного соперника, врага нашей семьи?

На Локи давно не действует ярость брата. Он лишь улыбается безмятежно. Так, точно ему все равно. Так, точно он презирает весь свет. Вместе с Тором.

— Я сделал ставку и проиграл. В этот раз. Поверь, у меня были причины. От… О́дин никогда не назвал бы меня.