Страсть

– Когда они начнут падать? Сколько времени это заняло?

– Девять дней, по некоторым подсчетам, – пробормотал он, – но тем, кого низвергли, это казалось вечностью. Ты никогда не спрашивала своих друзей об этом? Кэма, Роланда, Арриану, твоего драгоценного Дэниела? Мы все были там.

– Ну, ты увидишь это снова. И что?

– А потом я сделаю нечто неожиданное. И знаешь, что именно? – он хихикнул, и его красные глаза засветились.

– Не знаю, – тихо сказала он. – Убьешь Дэниела?

– Не убью. Поймаю. Я поймаю их всех в вестнике, подобном широкой сети, растянув его до конца времен. Потом я войду в свое прошлое «я» и перенесу всю армию ангелов в настоящее с собой. Даже уродливых.

– И что?

– И что? Мы снова будем смотреть на начало. Потому что Падение – это и есть начало. Это не часть истории, с него история началась. А все, что было до этого, никогда не произойдет.

– Никогда не произойдет… Ты хочешь сказать, как та жизнь в Египте?

– Ее никогда не было.

– Китае? Версале? Лас-Вегасе?

– Никогда, никогда, никогда. Но есть нечто большее, чем просто ты и твой парень, эгоистичное дитя. Это Римская империя и так называемый сын того, Другого. Это длинное печальное разложение человечества, поднимающегося из первобытной тьмы земли и превращающего свой мир в выгребную яму. Это все, что когда-либо имело место, убранное всего лишь маленьким прыжком во времени, как камнем, пущенным прыгать по воде.

– Но ты не можешь просто… стереть прошлое!

– Конечно же могу. Это как сузить пояс юбки. Просто убрать лишнюю ткань и свести две части вместе – и части посередине словно и не существовало. Мы начинаем заново. Весь цикл снова повторяется, и у меня будет еще один шанс привлечь важные души. Души, как…

– Ты никогда его не получишь. Он никогда к тебе не присоединится.

Дэниел не сдался ни разу на протяжении пяти тысяч лет, которым она стала свидетелем. Неважно, что они убивали ее снова и снова, и забирая у него единственную истинную любовь – он не сдавался и не выбирал эту сторону. А если бы он потерял решимость, она была бы там и поддержала его: она знала, что достаточно сильна, чтобы нести Дэниела, если он споткнется. Как он нес ее.

– Сколько бы раз ты не стирал с доски, – сказала она, – это ничего не изменит.

– О, – он засмеялся, словно ему было стыдно за Люс, – хриплым пугающим хохотом. – Конечно, изменит. Это изменит все. Мне посчитать, как? – Он выставил острый желтый коготь. – Во-первых, Дэниел и Кэм снова будут братьями, как и в первые дни после Падения. Разве это не будет весело для тебя? Еще хуже: никаких нефилимов. У ангелов не будет времени погулять по земле и совокупиться со смертными, так что скажи «пока» своим маленьким друзьям из школы.

– Нет…

Он щелкнул когтями.

– О, еще одно, о чем я забыл упомянуть, – твоя история с Дэниелом. Это сотрется. Так что все, что ты узнала во время своей маленькой миссии, все, что ты так честно рассказала мне, что узнала между нашими вылазками в прошлое… Можешь сказать этому пока-пока.

– Нет! Ты не можешь это сделать!

Он снова задобрал ее в свою холодную лапу.

– Ох, дорогая, это практически уже сделано, – он загоготал, и этот смех был словно грохот лавины, когда время и пространство сложилось вокруг них. Люс содрогнулась, съежилась и попыталась ослабить его хватку, но он засунул ее слишком плотно и глубоко под свое гнусное крыло. Она ничего не видела, могла ощущать только порывы ветра, врезающегося в них, и взрыв жара, а потом холод, от которого она не могла спастись, охватил ее душу.

Глава 20 Конец путешествия

Врата Рая. Падение

Конечно же, ее можно было найти только в одном месте.

В первом. В начале.

Дэниел вывалился из вестника в первую жизнь, готовый ждать там столько, сколько понадобится, пока Люс туда доберется. Он обнимет ее, прошепчет ей на ухо: «Я нашел тебя. Я никогда тебя не отпущу».

Он вышел из теней и замер в ослепляюще ярком свете.

Нет. Это не было его пунктом назначения.

Этот воздух, полный амброзии, и переливчатое небо. Эта космическая бездна алмазного света. Его душа сжалась при виде волн белых облаков, омывающих черный вестник. Вдалеке слышалась безошибочно узнаваемая мелодия из трех нот, кем-то бесконечно напеваемая. Музыка Трона Небесного Царя, созданная лишь сверкающим светом.

Нет. Нет! Нет!

Не здесь он должен был оказаться. Он собирался встретить Люсинду в ее первом воплощении на Земле. Как из всех возможных мест он оказался именно здесь?

Его крылья инстинктивно раскрылись. Казалось, ощущение при раскрывании крыльев отличается от того, что испытываешь на Земле – не всеобъемлющее облегчение, приходящее с высвобождением себя, но событие такое же обычное, как дыхание для смертных. Он знал, что светится, но не так, как он иногда светился под смертным лунным светом. Его величие здесь не нужно было прятать, да и показывать тоже. Оно просто было.

Дэниел так долго не был дома.