Страж фараона

В зал стайкой ярких мотыльков впорхнули танцовщицы. Это случилось так неожиданно, что чаша в руке Семена дрогнула; застыв с приоткрытым ртом, он глядел, как мечутся цветные прозрачные ткани, колышатся груди и бедра, сияют глаза, как, подчиняясь мерному ритму, переступают ноги, как изгибаются в пляске тела, сливаясь с рокотом барабанов и тихим посвистом флейт. Все вокруг внезапно ожило, пришло в необходимую гармонию: полунагие девушки плясали среди колонн, под золотыми сводами, и это был последний штрих, соединивший Семена с реальным миром и примиривший с ним. Он вдруг осознал, что этот мир, безмерно далекий, сказочный и непривычный, в главном не отличается от того, что еще мнилось настоящим, не выпускавшим память из своих оков: и там, и тут были женщины. Это открытие поразило его.

Конечно, в Шабахи он видел женщин, но эти казались другими, манящими и желанными. И сказочно красивыми! Не потому ли, что он просидел в заточении много месяцев? Или в жилах его играло выпитое вино?

– Похоже, брат твой что-то вспоминает, – усмехнулся Рамери, кивая Сенмуту. – Не ласки ли той девушки-ливийки?

– Неудивительно, мой благородный господин, – заметил смотритель каменоломен, расправившись с последним пирожком. – Я бы лишился не только памяти, но и разума – да сохранит меня Амон! Жить с нехеси, в плену, без приличной еды, без вина и женщин… И так – десять лет!

«Не десять, все-таки поменьше, – мелькнуло в голове Семена, – а вот насчет еды и остального – в самую точку!»

Он жадно уставился на танцовщиц, вдыхая полузабытый аромат разгоряченной женской плоти. Рамери, протянув руку, потрепал его по плечу.

– Ешь и пей, ибо – клянусь пупком Хатор! – эта ночь будет утомительной! Ты похож на оголодавшего льва, ваятель Сенмен… Сколько прислать тебе этих газелей, чтобы ты насытился? Двух или трех?

– Одну, сиятельный, – Семен поднял указательный палец. – Одну – для меня, и другую – для преданного слуги моего брата, корабельщика Мериры.

– Преданный слуга? – Брови Рамери полезли вверх. – Такой преданный, что ты за него просишь? Не много ли чести для простолюдина?

– Мерире не нужна газель, – с улыбкой вмешался Сенмут. – Он хочет взять жену из твоего дома, мой господин, чтобы она покоила его старость. Женщину не слишком молодую и не очень стройную… Кажется, ее имя Абет.

– Кто такая? – Взгляд Рамери остановился на домоправителе.

– Твоя ничтожная служанка, господин. В самом деле, не слишком молодая и не очень стройная… не газель, скорее – самка бегемота… Если бы не искусство печь пироги, цена ей была бы три медных кедета. Странно, что этот корабельщик ее избрал!

– Путь к сердцу мужчины лежит через желудок, – пояснил Семен.

– Какая глубокая мысль! – восхитился рудничный начальник, поедая фаршированные орехом финики.

Хранитель Южных Врат поднялся, махнул танцовщицам, приказывая убираться вон, и подошел к высокой арке, ведущей на террасу. Солнце, склоняясь на запад, озарило Рамери радужным сиянием, какое приличествует в большей мере не человеку, но божеству, бессмертному, непогрешимому, всесильному. Однако Амон-Ра знал, кому отдавать почет; хоть Рамери не являлся бессмертным, но в южных пределах Та-Кем его непогрешимость и сила ничуть не уступали божественным. Помня об этом, гости почтительно смолкли, пока наместник стоял и смотрел на свой город, где все было ему подвластно; он мог прервать любую жизнь, казнить или помиловать, высечь или утопить в реке, сослать в каменоломни или осыпать благодеяниями.

«Серьезный мужчина, – подумал Семен. – Что он там высматривает? Кого бы зашить в мешок?»

Но Рамери, кажется, глядел на корабль с бушпритом в форме рыбьего хвоста. Судно уже ошвартовалось, гребцы складывали весла, крохотные фигурки суетились на палубе и рядом, на берегу, таскали груз или натягивали причальные канаты, издалека было не разобрать. В сравнении с баркой Сенмута, стоявшей неподалеку, корабль выглядел огромным – вдвое шире и раза в три длинней.

Повернувшись к столу и гостям, наместник покосился на Инени и чуть заметно кивнул. Потом привычным жестом вскинул к плечам раскрытые ладони.

– Возблагодарим Амона, владыку престолов Обеих Земель, который властвует над небом, водами и сушей! Пусть будет он благосклонен к Великому Дому Мен-хепер-ра – жизнь, здоровье, сила! – и к нам, его верным слугам, что слушают царский призыв! Пусть не оставит нас своими милостями! – Руки Рамери опустились. – Теперь идите и вкусите отдых, ибо завтрашний день полон забот и трудов. Тот, кто вовремя кончает пир и помнит о предстоящих делах, угоден богам.

– Воистину так! – подтвердил Инени, резво вскочив на ноги. Следом, пошатываясь, встал военачальник Пауах.

– Я п-помню, господин… Н-найти и зашить!

Кланяясь и шепча слова благодарности, гости потянулись к выходу. Рамери благосклонно кивал, касаясь прядей пышного парика, потом, взглянув на Сенмута, произнес:

– Чудесную историю поведал ты мне, и завершилась она счастливо: брат твой спасен, и сам ты жив, и кровь твою не выпили нехеси… Я люблю истории с хорошим концом! И потому не откажу вам с братом в просьбе: ваш корабельщик получит женщину.