СУРОВАЯ ГОТИКА

– Так я ведь уже уехал… – Баев сделал безнадежный актерский жест рукой, обводя окрестности, и грустно вздохнул, – и вот я здесь…

– Нет, – Прошкин настоятельно уточнил, – я имел виду действительно далеко. Куда-нибудь за море… Феофану сон снился, что Вам следовало бы это сделать…

– Феофану о своей душе пора заботится, а не сны смотреть, переев скоромного на ночь, – иронично парировал Баев, – Что мне там делать? Я себя повсеместно лишней картой в колоде чувствую… Не парной…

Скромное знание карточной колоды почему-то подсказало Прошкину, что единственная не парная карта именуется Джокером, но объявить о такой, внушающей оптимизм, ассоциации он не успел. В окно гостиной высунулся Субботский:

– Я сварил кофе! Где у тебя, Николай, хранятся чашки? Я всего одну нашел – и та треснутая!

– В кладовке, – досадливо отмахнулся Прошкин, – целый чайный сервиз в коробке стоит. От прежних хозяев остался…

– А кладовка у тебя где? – не успокаивался Субботский.

– Да около кухни, за стремянкой, – Прошкин понял, что Субботский сам все равно чашек не отыщет, и добавил, – погоди, я сейчас принесу! – Прижимая папку к груди, он направился в дом.

– Ладно, не обременяйте товарища ученого на ночь избытком знаний, – хмыкнул Баев, – Мне пожалуй пора – время позднее. Могу я воспользоваться вашим автомобилем?

– Автомобиль не мой – а Управления, – Прошкин протянул Саше ключи от машины, – и как работник управления, конечно, можете воспользоваться! Только бензина там – на донышке, хотя до дому вам доехать наверняка хватит…

Баев растворился во влажном ночном воздухе, как ложка сахара в фарфоровой чайной чашке.

Прошкину не терпелось посмотреть на сабли – что в них такого интимного? А еще больше засесть за чтение содержимого папки – судя по весу, чтива там не на один час. Но привлекать внимания Субботского ему не хотелось, и он наскоро засунул сверток и папку в самый дальний угол кладовой, задвинул сокровище пыльной шваброй, прихватил пару чашек с блеклыми голубыми ободками, и пошел завершать дружеский ужин.

Стеклышки очков Субботского зловеще поблескивали, а в руках у него был толстенький потрепанный томик.

– Вот, я нашел – радостно сообщил Леша Прошкину.

– Что нашел? – удивился Прошкин и опустил на стол чашки.

– Газель.

– Газель? – честно говоря, сейчас у Прошкина не было никакого желания выяснять, зачем экзотическое парнокопытное понадобилась Леше в это позднее время суток.

– Да. Она звучит так, – Субботский с гордостью прочитал из книжки:

«Искатель клада как бы змеелов:
Всегда есть змеи там, где клад зарыт»

Прошкин был в полном недоумении:

– Я не понял, к чему это?

– Это полный текст. Я сразу не мог вспомнить, а у него спрашивать не хотел – я ведь тоже востоковед! А Хафиз это общее место. Стыдно его не знать. И вот нашел, – на лице Прошкина царствовало счастливое недоумение, и Субботский вздохнув, принялся растолковывать, – Ты же видел его татуировку? Вот тут, на предплечье – как черная змейка на первый взгляд…

– Татуировка теперь есть у каждого урки, – процитировал Прошкин фразу Отца Феофана, совершенно убившую его интерес к изображениям на теле Баева.

– Но не такие! – возмутился Субботский, – Это газель из Хафиза. Был такой восточный поэт – Хафиз. Очень известный в тюркских странах. Настолько знаменитый, что сборник его двустиший используют для гадания. Просто открывают наугад, и толкуют выпавшее изречение применительно к своей жизненной ситуации. Вот, у этого Александра Дмитриевича на плече написана – на добросовестном персидском с изящной каллиграфией – фраза из Хафиза: «Всегда есть змеи там, где клад зарыт», еще и расположен текст своеобычно – в форме змеи… Вот я и отыскал всю эту газель – обе строчки – вспомнить сразу не мог! Не слишком ли высокоинтеллигентно делать такие наколки для урок?

Прошкин опять вспомнил Отца Феофана с его многочисленными мудрыми советами, еще о некоторых прежних постояльцах местного НКВД, и совершенно искренне пожаловался Субботскому:

– Сейчас Алексей, такие грамотные урки пошли, что профессора рядом с ними дети малые! Не знаешь чего от них ждать! То французскими стихами стены в камере испишут – говорят Марсельеза, то вены зубами перегрызут или хлорки наедятся – попробуй потом перед руководством отмыться, то под потолком всю ночь летают и воют, то фейерверки из магния запускают через решетку, чуть все Управление не сожгли! Еще и на ТАРО гадают… И никакое колдовство от них не помогает!

Что бы как-то утешить расстроенного от такой тяжелой жизни приятеля, Субботский решил рассказать ему историю про таинственный медальон целиком – как она произошла на самом деле, без украшательств и прямо называя всех действующих лиц. Сил протестовать у Прошкина попросту не было, он стал быстро отхлебывать кофе, что бы ненароком не уснуть на самом интересном месте. Но после первой же фразы сон слетел с него, как и не бывало!