Свадьбы

Но в тот час на свадьбе никого не занимала судьба этих двух стражей порядка, хотя они и оказались пылкими поклонниками вокала. Да и какие они стражи, коль не смогли навести порядка в тучах, не давших в тот вечер выглянуть ни месяцу, ни звездам? И не смогли укротить ветер, что принялся налетать порывами, принялся свистеть и терзать деревья в садах и на улицах?

Тучи сбегались, сбегались при зыбком вечернем свете, да и сгрудились как-то незаметно в сплошную черную массу. Под навесом стало темно, пришлось зажечь электричество. И как только во дворе вспыхнули лампочки, сразу же шарахнула молния и диким хохотом раскатился гром. Сверху хлынула вода, да таким сплошным потоком, какого не знает ни один нормальный душ. Свадьба с визгом кинулась врассыпную: кто в дом, кто в сарай и в погреб, кто под навес крыльца. Поликарп Семенович, будучи в одной соколке, первым ощутил удары струй по голым рукам и полуголой спине и, схватив свою скрипку, кинулся спасаться под яблоню, не думая о том, что дерево насквозь дыряво. Вася Хомут сообразил юркнуть под стол, покрытый длинной клеенкой, и сипленьким голосом закричал оттуда жене, убежавшей на крыльцо:

— Валечка, детка, ягодка моя, беги домой! Простудишься!

— Бежим вдвоем! — отвечала ему сквозь дождь Валя.

— Валечка, мамочка, беги одна, я простуд не боюсь! Я от них давно заспиртован! А ты беги, горе мое, и ноги горчицей попарь!

Валя послушалась его, сбросила туфли и побежала домой, низко кланяясь молниям и шлепая босыми ногами по воде, быстро залившей двор. Молнии сверкали, опережая друг дружку, гром не утихал ни на секунду. Гроза нависла прямо над двором Колотух, выгнав всех из-под навеса. Только Марфа Конь да Палашка Прыщ, помогавшие Насте обслуживать гостей, бесстрашно бегали вдоль стола, накрывали его сверху клеенками, спасая закуску. А Вася Хомут из-под стола наставлял их:

— Марфа, детка моя, цветочек мой аленький, Палашка, рыбка моя водяная, рюмки аккуратненько накрывайте! Там и моя недопитая!

В помощь Марфе с Палашкой выбежал из дому Петро Колотуха, уже набросивший на себя просторную плащ-накидку. Появилась и Настя, накрытая с головой болоньей, велела промокшим Марфе с Палашкой бежать в дом. Потом и сама убежала за ними.

Молния кинжалом вонзилась в землю, ослепила двор. Тотчас же стрельнули искрами провода и под навесом погасло электричество. Стало до черноты темно. Лишь дождь шумел, гудел, стучал по крыше и по земле. И оттого не слышно было, как открылась калитка и кто-то вбежал во двор. Петро узнал и в темноте сына.

— Что ж ты так задержался? С утра тебя ждем, — сказал он Толику, обрадованный, что наконец дождались его. И, накрыв его своей просторной накидкой, повел обратно к калитке, говоря: — Ну, где там твои, не промокли?

— Какие мои? — удивился Толик, останавливаясь под накидкой. — Со мной никого нет.

— Как?! А где жена твоя Люда?

— Да ты что, папа? Какая жена? Я один приехал.

— Как — один?! — У Петра Колотухи застрял в груди голос. — А для кого мы свадьбу созвали?

— Какую свадьбу, что ты выдумываешь? — усмехнулся под накидкой Толик.

— А-а-а, — сказал Петро Колотуха, ничего не понимая.

Отец с сыном, укрытые одной накидкой, взошли на крыльцо, и из сеней, не заходя в кухню, куда набились от дождя гости и откуда был вход в две большие комнаты, тоже занятые сейчас гостями, прошли через слепой коридорчик в комнатушку-пристройку.

Эту пристройку Петро Колотуха оборудовал исключительно для себя. Когда случалось среди ночи возвращаться из поездки, он ночевал в ней, чтоб не будить Настю и сына.

К счастью, в доме электричество не повредилось. Петро включил свет, бросил к порогу мокрую плащ-накидку, сел на узкую железную койку и, указав сыну на табуретку, сказал:

— Ну, садись. Рассказывай, что случилось.

— А что могло случиться? Не понимаю, что тебе рассказывать? — удивился Толик. Было видно, что он начинает нервничать.

Он не сел на табуретку. Сперва поставил к стене свой чемоданчик, с которым приехал, потом снял с себя мокрый пиджак, повесил на гвоздь и стал отжимать руками мокрые волосы, кольцами падавшие на самые плечи.

— Ты садись, садись, — потребовал Петро. — Ты что же, раздумал жениться, или как тебя понимать?

— Да брось, папа, — нервно усмехнулся Толик. — Я и не собирался, ведь это шутка. А мать что, всерьез приняла?

— Какую ж ты ей бумажку показывал и что в ней написано было? И что за девушка Люда, что за «Волга» последней модели? Ты вроде бы на этой модели должен был приехать?

— Ну, настоящий допрос пошел! — развел руками Толик. — Говорю тебе, я пошутил. Есть знакомая девчонка, забросили с ней заявление в загс и получили талоны в магазин новобрачных. Там шикарные вещицы бывают. Могу показать, все домой привез, — потянулся он к своему чемодану.

— Постой, после покажешь, — остановил его Петро и с любопытством спросил: — Значит, вы как бы прогулялись в загс? Чтоб эти самые талончики получить?

— Факт. А жениться никто не собирался. Просто мы с Людой старые друзья, ей тоже талончики нужны были.

— Вот теперь понятно, — кивнул Петро Колотуха. — Теперь снимай штаны.