Свистопляска

— А я ещё раньше узнал, что в Эльблонге собирались в универмаге выкинуть зюйдвестки, то ли финские, то ли шведские, но отличные, знаете, уж эти шею не перережут, мягонысие. Давно мечтал я такую купить, но дорогая, холера, а теперь денежки были. А тут, только я получил их от туриста, как раз подкатывает автобус до Эльблонга, я сел и поехал.

— Купил?

— Купил, и сразу домой, очень уж не терпелось похвастаться перед приятелями. А о том, что здесь произошло, только вот теперь от вас узнал, аж нехорошо делается. Какая гнида действовала? А вы спрашивайте, все скажу, что знаю! На месте тех рыбаков я бы непременно человека оставил, но решать им, они заперли лебёдку на ключ, замок на ящик навесили, это я собственными глазами видел. А когда все приключилось, меня уже там не было, говорю вам, столько денежек меня поджидало, вот я и спешил их заполучить. Честно скажу — радовался как дурак и очень собой гордился. Вот, мол, я какой, сумел своё доказать! Ничего себе доказал, чтоб ему, паскуде…

Неглойда задыхался от возмущения, у него перехватило горло. И несомненно, рыбак говорил искренне. Вот сейчас он был уже не бледным, а красным, но что-то вспомнил, и опять лицо покрыла мертвенная бледность. Похоже на то, что парень глубоко переживал смерть Шмагера, к которой и он руку приложил.

— Опишите их, — сухо приказал невозмутимый майор.

Рыбак Неглойда попытался сосредоточиться. Значит, так, турист был молодой, лет тридцати, блондин, и волосы завитые. Небольшая бородка… Глаза такие неприятные, прищуренные, а особых примет никаких. Во всяком случае он, Неглойда, ничего особенного не приметил. А этот здешний ещё хуже! Среднего роста, среднего телосложения, не блондин, не чёрный, не лысый, бритый, ну просто до тошноты обыкновенный. И тоже ничего особенного. А как же, фамилии свои они называли, да только пробормотали так, что не разберёшь, да и, откровенно говоря, ему, Неглойде, они ни к чему.

Майор оторвал наконец холодный взгляд от подозреваемого, нет, бесценного свидетеля, и взглянул на меня.

— У вас есть машинка, и вы умеете на ней писать, — произнёс он без всякого выражения. — К утру подготовьте протокол показаний свидетеля.

Вот тебе и на! Скоро два часа ночи, а мне велят садиться за машинку. Правильно я заметила, очень непросто вести частное расследование. Не знала, что придётся идти на такие жертвы. Протестовать, однако, не стала, раз надо — значит, сделаю.

Майор сунул мне в руку магнитофон.

— Переписывайте все как есть и прибавьте собственное описание очной ставки и следственного эксперимента. После завтрака я забегу к вам и заберу документы.

За работу я решила сесть сразу же по возвращении домой, не откладывая до утра. Утром пришлось бы подниматься чуть свет, а в такую пору у меня голова совершенно не работает, к тому же может заявиться Зигмусь. Ночью на этот счёт я могла быть спокойна.

— Сделаю только в одном экземпляре, — предупредила я. — У меня нет копирки.

— Неважно, делайте в одном.

Все это время Яцек угрюмо молчал, предоставив действовать сообщнику, но по лицу его было видно — он дело доведёт до конца. А уж этого Неглойду из рук не выпустит, пока с ним на пару не выловит всех этих Бертелей, Дембиков и прочую нечисть. Вот для кого частное расследование действительно представляет настоящую муку!

— Спокойной ночи, — грустно попрощалась я и отправилась к себе.

* * *

Мажена должна была выйти на работу только с шести вечера, но поджидала меня в пансионате с самого утра. Проживала она в пансионате, им с подругой выделили служебную комнатушку, но у подруги была утренняя смена, так что мы могли побеседовать без помех.

— И вовсе это не правда, — начала Мажена с самого главного, — хотя не совсем не правда… Яцек и в самом деле мне нравится, но прежде всего мне хотелось бы поговорить именно с пани, рассказать, что я видела, и посоветоваться с вами.

Девушка была явно смущена, долго размешивала кофе, не зная, с чего начать. Опытный следопыт, я сразу поняла: свидетель что-то знает, но боится признаться. И я пообещала сделать все, от меня зависящее, чтобы ей ни в чем не повредить, хотя мне очень надо получить её информацию в письменном виде. Пусть не волнуется, я все устрою дипломатично.

И девушка решилась.

— Мне надо было это сразу же рассказать, но я не хотела говорить Яцеку. Понимаете, для меня очень важно, чтобы он обо мне не думал плохо… Просто не знаю, как лучше объяснить… У него горе, он занят своим делом, я тут лишь маленький эпизод, все понятно, но для меня чрезвычайно важно его отношение ко мне, ведь, возможно.., а вдруг?..

Девушка испытующе глянула на меня, в её голосе звучала надежда. Я все прекрасно понимала. Ответ мой был искренним и честным.

— Думаю, у тебя есть шансы. У него и в самом деле нет отбоя от девушек, каждой лестно захомутать парня, но ни о какой постоянной привязанности я не слышала. Яцек не бабник, это я знаю.