Сын моего мужа

— Завтра, это, поедем оформим кое-какие бумажки.

— Я не могу завтра, — тихо ответила, чувствуя, как обжигающие пальцы поглаживают поясницу.

— Почему?

— У меня день рождения.

— Класс, — улыбнулся он, судя по интонации. — Спасибо, что хоть сейчас сказала, а не завтра.

— А что?

— Я был бы полным мудаком, не притаранив тебе подарок.

— Можешь не заморачиваться. Я не отмечаю. Просто провожу день дома, с Полиной и Ренатом…

Имя моего мужа и отца Руслана камнем повисло в воздухе.

Только с его появлением в моей жизни я вспомнила, что есть такие дни, когда нужно просто быть дома, с семьей. Не выходить гулять, не шататься по клубам и ресторанам, а просто наслаждаться близостью родных.

Сборища людей дома я никогда не любила, и последние пять лет отмечала в самом тесном кругу, не испытывая сомнений на тему ушедшей бесшабашности.

— Спи, Кать. Это был длинный день.

Не сразу смогла закрыть глаза, будто расслабиться все еще было тяжело, и голова отказывалась подчиняться. Но стоило уговорить ее, под аргументы банальной усталости, как я провалилась в сон, ощущая только, что Руслан до сих пор не спит. Его сердце стучало ровно, не подпрыгивая и не ударяя меня неожиданностями прямо в ухо, и под мирный и ровный стук я окончательно вырубилась.

Через несколько часов, судя по ощущениям, частично проснулась, пытаясь избавиться от вечернего платья. Я лежала на смятом подоле, воротник съехал и врезался в плечи, чем нервировал меня и злил. Сонно шаря руками по своему телу, тихонько закипала, не понимая, с какой стороны была застежка еще сегодня днем и куда она пропала.

— Я помогу.

Горячий голос в темноте обнадежил, и я устало откинулась обратно на подушку, позволяя умелым рукам стягивать ненавистное платье. Шумный свист над головой чувствительно пнул в сознание, заставляя прийти в себя и открыть глаза, оказываясь в практически непроницаемой тьме.

Из окна, завешенного жалюзи, светил тусклый и холодный свет фонаря, позволяя разглядеть громадное зависшее тело надо мной. Руслан уже был без рубашки. Благополучно оставшись в одних только боксерах, сейчас, замерев, он рассматривал мою голую грудь.

Вспомнив, что не надевала бюстгальтер под тонкий лиф платья, смущенно прикрылась руками, но Руслан не позволил, мягко разводя их в стороны.

— Я больной, Катюш. Не могу, вижу тебя и глаза пеленой закладывает. Дай посмотрю, обещаю, не буду настаивать.

Мой ответ ему был не нужен, и опускаясь на руках вниз, мужчина мягко, едва ощутимо скользнул губами по моей шее, скатываясь к ключицам и ниже.

— Самые красивые сиськи, что я видел, — шептал, да так тихо, что я едва могла расслышать, аккуратно целуя сразу же вставшие соски.

Он играл с ними, мягко, дразня, лишь легонько прикусывал и тут же отпускал, поглаживая и сжимая ладонями.

— Самая красивая, вся красивая, — горячо рычал он, спускаясь ниже к животу, и взглянув вниз, я едва не задохнулась.

Широкие плечи и крепкая спина, все что я видела в этих потемках, но видя разницу между нами, только чаще задышала, понимая, какая я маленькая рядом с ним. Такой огромный и сильный, может сделать мне больно в любой момент, но вместо этого только спускается ниже, покрывая поцелуями все, что попадается на пути.

Только когда трусики поползли вниз, я испуганно засопела, размахивая руками в воздухе и пытаясь оттянуть Руслана от своих бедер. Но он несокрушимым крейсером пер к своей цели, целуя все ближе и ближе к самому сокровенному.

— Давай, Кать, я тебе задолжал, — прошептал и аккуратно забросил мою ногу на свое плечо, опускаясь ниже и обжигая дыханием.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 34. Руслан

Руслан

Я бы соврал, скажи, что не хотел ее. А врать, как уже говорил, принципиально не собирался.

Трогая мягкое сонное тело, с трудом боролся с желанием сдавить его посильнее, выпуская ту похоть, что туманила башку. Ее немое и слабое сопротивление сыграло мне только на руку — у меня был нехилый шанс переубедить ее, доказать, что будет еще лучше, чем тогда в душе.

Стройные ноги раздвинулись, и Катя тихо ахнула, скорее всего, мысленно оплакивая свое поражение. Но я уже видел нежно-розовую щель, которую тогда так грубо испортил.

Я же реально брал ее как шлюху, даже в мозгу нигде не кольнуло, что что-то не так. Узкая — бывает, шипит — ну тоже возможно. Бухой был, и от этого повел себя как олень.

Но сейчас, когда голова была совершенно чистой, не считая ее запаха, что ударял в кровь адреналином и виагрой, ничего не могло испортить то, что я хотел с ней сделать.

Похрену, что член колом рвет трусы, я переживу, вздрочну, в конце концов. Но Катя должна расслабиться, чтобы я загладил свою вину.

Обхватил ее бедра покрепче и прижался языком, пробуя на вкус.

То, что надо, идеально.

Катюха вздрогнула, но вырваться не пыталась, доверившись, хоть и с трудом.

Погладил кончиком все, что попадалось на пути, прижал язык полностью, согревая ее кожу и дыханием, и теплом, слыша, как тяжело задышала.

Это только начало, красивая. Я тебя до смерти залижу.