Сын ведьмы

Еремей вручил новому санитару бумажный свёрток со старой простынёй и застиранным до дыр белым халатом, стеклянную бутыль с керосином, сумку с красным крестом и выдал со склада увесистый мешок с бинтами.

— И куды тебе, сынок, столько — то? Тут тряпья на цельный полк хватит, — возмущался старик. Хозяйственная натура страдала от такой расточительности.

— Мне только на батальон, — рассмеялся целитель, понимая прижимистость старика. Крёстный тоже добро старался не разбазаривать.

— А жилы, сынок, не надорвёшь, — прищурив глаз, засомневался в здравом рассудке паренька Еремей.

— Сдюжу, батя, я двужильный, — взвалил богатырь на правое плечо мешок с запасами, а на другое навесил солдатский тощий вещмешок и санитарную сумку. Бумажный свёрток зажал подмышкой, бутыль взял левой рукой за горловину.

— Погодь, богатырь, — сжалился над неразумным мальчишкой старый солдат. — Отужинай у нашего стола, а там и Фрол с кухни подъедет. Ему всё равно на передок кашу везти, заодно и тебя до роты подбросит.

Алексей упрямиться не стал, утренний праздник живота уже подзабылся, хотелось порадовать желудок заново. Сын ведьмы, как истинный воин, мог долго не вспоминать о пище, зато, когда выдавалась возможность— пировал всласть. Уж три стандартные порции каши казак точно успел уничтожить ложкой, пока Фрол не подвёз новые припасы.

— Фрол, нам лишнего не сгружай! — остановил обозника Еремей. — Раненых дохтор в гошпиталь отправил. Вези добавку окопным браткам. Ещё вот, нового санитара в роту Ширкова свезёшь. Старым двум оболтусам вели вертаться до лазарета, Роман Васильевич распорядился сменить на… «огнепоклонника». Сейчас бумагу предписательную принесу, обожди чутку.

— Алёша Попович двоих стоит, — согласно покачал головой мужик и машинально перекрестился. Утреннее воскрешение, почти уже дохлого коня, произвело на Фрола неизгладимое впечатление. Картину колки дров ему в красках пересказали кашевары. — Алёша, кидай мешок на бидоны, да сидай со мной рядком, за полчаса домчим до передовой.

Алексей разместил в телеге своё барахлишко и запрыгнул сам. Всю дорогу ехали молча. Фрол лишь погонял ленивого мерена, да украдкой косил глаз на чудо — богатыря. Статный, конечно, паренёк, но откуда такая дурная силища в нём? Если бы сам не видел, как Алёша Попович коня на ноги поставил— не поверил бы байкам про колку дров. Специально потом подходил к горе поленьев. Да там кто только не пробовал оставшиеся «ногайские» чурки топором развалить, но с одного удара никто не смог!

Телега катилась через поле брани, где полёг в сыру землю казачий эскадрон, прямиком к старым австрийским окопам. Рота поручика Ширкова заняла оборону между заболоченным лесом и каменистым холмом. Высота уже почти полностью избавилась от лесного покрова, растащили деревца на строительство блиндажей и укрепление стенок траншей. Из болота — то таскать по грязи стволы деревьев никто не захотел. Батальон майора Вольдшмидта окопался от края болота и, по гребню холма, до середины безымянной высоты. Частью пригодились захваченные полевые укрепления, остальные участки, на другом склоне холма, дооборудовали уже сами. Сутки трудились без перерыва, пока австрияки не очухались. После начала артиллерийской перестрелки, стало не так вольготно работать, но уже вкопались в землю глубоко, можно под надёжным прикрытием солдатский быт обустраивать. Стук топоров раздавался по всей линии окопов.

Слава опережала богатыря. Когда приехали в роту, все солдаты любопытно пялились на Алёшу Поповича. Правда, его тут знали ещё по подвигам на болоте. Вспомнили, как за шиворот вытягивал «утопленничков» из трясины. Да и четырёхпудовый пулемёт в ветвях дуба припомнили. Так что, никто парню особых сомнений не высказывал— все признали казака былинным богатырём. В способностях как санитара, конечно, подобной уверенности ещё не было. Однако, что Алексей сильнее двух доходяг — интеллигентов, которых штабные крысы определили в санитары роты— бесспорно. И прятаться, при первых же разрывах снарядов, в блиндаже казак не станет, уже успели узнать его храбрость в бою. Поэтому встретили Алёшу Поповича по — доброму, а вот двух санитаров провожали с позорным свистом и улюлюканьем. Мало пользы было от трусов, дожидающихся в безопасном блиндаже, пока солдаты сами раненых товарищей на перевязку приволокут.

— Ох, как же я рад, что ты у нас санитаром будешь, — прочитав бумагу о переводе, по-доброму обнял знакомого казачка поручик Ширков. — К ночи тебе работёнку подтащим. Давай поужинаем, и расскажу о проблеме.

— Спасибо, я уже ужинал. Раненые в роте есть? — сразу приступил к обязанностям новый санитар.

— У нас в роте нет, а вот артиллерийских наводчиков в окопе накрыло, — поручик мотнул головой в сторону первой линии.

— Веди, посмотрю, — отстегнув ножны с шашкой и навесив санитарную сумку на плечо, рванулся вперёд казак.

— Поглядеть — то можно, — соскочил вслед за ним в ход сообщения между окопами поручик. — Только вытащить мужиков— нельзя.

— Что так? — обернулся Алексей.