Сыщики 45-го

– Ах, конечно, я же толком не видел вашего лица, Алексей Макарович. А вот по голосу узнаю… – Он, кажется, немного испугался. – А это моя супруга, Фима Марковна… Фимочка, поздоровайся с нашим новым соседом…

Фимочка поздоровалась, но как-то скомканно, посмотрела настороженно, с недоверием. Девочка продолжала делать жалобное лицо.

– Не работаете, Яков Моисеевич?

– Нет, что вы, конечно, работаю, – он реально испугался. – Отпросился с работы на пару часов – Фимочка позвонила. Розочку надо сводить в больницу – девочку одноклассники привели из школы, ей плохо стало на уроке, с желудком неприятность, палочку кишечную проглотила, хи-хи… – Он побледнел от своей глупой шутки. – Мы обернемся за пару часов, не волнуйтесь, Алексей Макарович…

– Что вы, Яков Моисеевич, не надо спешить, пусть девочку досконально обследуют. Сейчас разгуливают такие нехорошие инфекции…

Они поспешили пройти мимо. Фима глухо отчитывала своего благоверного – ее не устроила его манера общения с капитаном милиции. Девочка спотыкалась, тормозила процессию – женщина рассердилась, легонько шлепнула ее по попе. Вникать в запутанные отношения членов семейства как-то не хотелось.

За исключением уходящих Чаплиных, двор был пуст. Алексей взлетел по шаткой лестнице, начал возиться с замком. И вдруг обнаружил, что слева приоткрыта дверь четвертой квартиры. Инвалид по зрению Виктор Левицкий – единственный проживающий на этой жилплощади… Стало интересно. Грабители проникли к слепцу? Сам забыл запереться?

Алексей оставил попытки проникнуть в собственное жилище, убрал ключ, подошел к соседской двери, нащупал пистолет в кармане. В квартире кто-то возился, поскрипывали половицы. Капитан открыл дверь пошире, собрался что-то бросить в духе «Эй, хозяева, вы дома?», но передумал, переступил порог.

Дверь не скрипела. Специфических запахов не было. Аккуратная прихожая, за ней чистая комната со старенькой мебелью – буфет, сервант, комод, крытый стираной салфеткой, застекленный шкаф, набитый книгами. Покрывало на тахте аккуратно заправлено, тапки под кроватью носок к носку, все вещи на своих местах, чисто, опрятно, зеленый комнатный цветок в горшке на подоконнике.

Грабителей не было. В комнате возился постоянный жилец. Он стоял спиной к незваному гостю, что-то искал в выдвижном ящике комода. Нашел, сунул в карман застегнутого пиджака, потом уверенно двинулся по квартире, задернул неплотно прилегающие шторы.

Виктор был в черных очках. Алексей с порога комнаты молча наблюдал за ним. Виктор забрал со стола блюдце с чашкой, отнес на кухню. Потом вернулся, поправил криво висящую картинку на стене – олени в летнем лесу, «произведение», побывавшее, должно быть, у всех мам и бабушек…

– Здравствуйте, Алексей Макарович, – негромко произнес он. Алексей вздрогнул. – Вы хотели что-то сообщить? – Виктор невозмутимо занимался своими делами, отворил дверцу бельевого шкафа, извлек носовой платок, сунул в боковой карман.

– Виноват, Виктор… – Черкасов запнулся. – У вас дверь была открыта, и я подумал…

– Что это взлом? – Мужчина сухо засмеялся. – Нет, все в порядке. Собрался хлебные карточки отоварить, открыл дверь – вспомнил, что забыл карточки, вернулся в комнату. Это бывает. Хорошо, что не на улице вспомнил или в магазине… Сейчас ухожу, не возражаете?

– Как вы почувствовали, что это я? – Голос дрогнул. Алексей пристально всматривался в невозмутимое лицо, прикрытое массивными стеклами.

– А что в этом сложного? – пожал плечами Виктор. – Я понял, что дверь открыта – сквозняк по ногам. Вы с замком возились, потом обратили внимание, что здесь открыто, бесшумно вошли, ведомый любопытством, – это вам казалось, что бесшумно…

– Вы уверены, что вы слепой? – Алексей вынул пистолет.

– О, да… – трескучим смехом засмеялся сосед, вытягивая шею – он словно принюхивался.

– Снимите очки, если не трудно, – попросил Алексей.

– Да нет, не трудно… – Виктор замялся. – Вы уверены, что это необходимо?

– Да, прошу вас.

– Как угодно, Алексей Макарович…

Виктор вздохнул и снял очки. Алексей отшатнулся. В горле застрял ком, он почувствовал тошноту. На него смотрели безобразные, белые, как снег, глазные яблоки, которые, хоть тресни, не могли принадлежать зрячему человеку!

– Простите, все в порядке, – забормотал Черкасов. – Вы просто ведете себя как зрячий…

– А что мне остается? – Сосед улыбнулся, словно оскалился, и пропало всякое желание на него смотреть. – Приходится подстраиваться под этот мир.

– Вы поправили перекошенную картину… Задернули штору… как вы могли это увидеть?

– Я это чувствую, простите. Не могу объяснить, вам такое не понять. Рецепторы в мозгу, что ли…

– Зачем вам столько книг? Это обычные книги, отнюдь не Брайль. Что вы с ними делаете?

– Они остались от мамы, и вся эта коллекция дорога мне как память…

– Хорошо, Виктор, простите за вторжение, занимайтесь своими делами. – Алексей задним ходом выбрался из квартиры, плотно прикрыл дверь и облегченно перевел дыхание.

– Смотри, командир, вот он – Сивый… – возбужденно забубнил Пашка Чумаков. – Вот красава… Да он не просто так слоняется по майдану – работает человек…