Тадзимас

«Один великий поэт некогда упрекал своего столь же знаменитого в науках соотечественника, что тот якобы вознамерился уничтожить поэзию в природе, когда уподобил радугу оптическому эффекту преломления солнечных лучей в стеклянной призме.

Подобно ему и каждого из нас, должно быть, покоробит, если вместо слов „родная земля“ услышим мы словосочетание „среднерусская провинция дерново-подзолистых слабогумусированных почв“.

Поэтому я и не стал бы называть собранные в этой книге содружества слов даже стихотворениями. Тут – сама поэзия, подлинное имя которой на сей раз – Владимир АЛЕЙНИКОВ.

У каждого поэта есть своя поэтическая родина, та малая родная земля, откуда ему однажды „вдруг стало видимо во все концы света“. Именно сюда возвращается потом всякий раз поэт, чтобы снова увидеть красоту поднебесную.

Край поэтических возвращений Владимира Алейникова – украинские степи. Те самые, про которые создателем повести „Тарас Бульба“ было однажды воскликнуто: „Чорт вас возьми, степи, как вы хороши!..“

До сих пор пребываем мы в уверенности, что степи те и впрямь хороши. Их раздолье издавна сравнивают с привольем всей русской поэзии… Но теперь, увы, когда заходит речь о поэзии современной, вспоминается мне эпизод совершенно иной повести – повести „Тарантас“, герои которой, наслушавшись речей о необыкновенной красоте украинской степи, пожелали в том убедиться воочию, и вот – едут они по степной дороге, обозревают окрестности…

„– Признаюсь, – вдруг говорит один из них, зевая и потягиваясь, – скучненько немного, и виды по сторонам очень незамысловаты.

Налево гладко…

_________________

Направо гладко…

__________________

Везде одно и то ж…“

Литературная олигархия сделала все для того, чтобы превратить наши творческие просторы в „бессмысленный жизни шлях“ и прекратить в 1966 году поэтическую активность Самого Молодого Общества Гениев, среди которых был девятнадцатилетний Владимир Алейников. Его не печатали, но и сам он не очень-то стремился тогда быть низвергнутым в бездну советской стихотворной пустоты. Родная земля его поэзии не превратилась в провинцию слабогумусированных почв, и теперь там – вспомним гоголевское описание украинской степи:

„Вся поверхность земли представлялася зелено-золотым океаном, по которому брызнули миллионы разных цветов. Сквозь тонкие, высокие стебли травы сквозили голубые, синие и лиловые волошки; желтый дрок выскакивал вверх своею пирамидальною верхушкою; белая кашка зонтикообразными шапками пестрела на поверхности; занесенный, Бог знает откуда, колос пшеницы наливался в гуще. Под тонкими их корнями шныряли куропатки, вытянув свои шеи. Воздух был наполнен тысячью разных птичьих свистов. В небе неподвижно стояли ястребы, распластав свои крылья и неподвижно устремив глаза свои в траву. Крик двигавшейся в стороне тучи диких гусей отдавался Бог весть в каком дальнем озере. Из травы подымалась мерными взмахами чайка и роскошно купалась в синих волнах воздуха; вон она пропала в вышине и только мелькает одною черною точкою! вот она перевернулась крылами и блеснула перед солнцем…“

„Возвращения“ Владимира Алейникова – книга о том, как совершается обретение небывалых дотоле художественных образов. Она лишена привычных знаков препинания. Не знаки, а слова, которые словно бы сами собой напрашиваются в произведение, являются для любого поэта творческим преткновением. Но для Владимира Алейникова – и это слова, которых, как говорится, из песни не выкинешь.

Именно этими, неведомо откуда появившимися словами отличается поэзия эпическая от лирической. Русской поэзии давно уже ведом эпос странствий, ратных подвигов, осадных сидений… Настал, очевидно, черед эпоса возвращений к родной земле, и Владимир Алейников тут – первопроходец.