Тайны и герои Века

Наконец в начале февраля они сообщили, что зародилось у них подозрение против ряда лиц, посещающих их лавку. Во главе этой дружной и вечно пьяной компании, состоящей из кузнеца и двух сыновей сторожа кирхи, стоит некий Зачит, местный брандмейстер, он же и фотограф. Подозрения свои агенты строят, во-первых, на том, что все эти люди, особенно сыновья сторожа, были, по общему мнению, бедняками, между тем за последние месяцы они стали швырять деньгами и целыми днями торчат в пивной, выпивая пива без счета. Во-вторых, произошел недавно такого рода случай, что пьяный кузнец как-то проговорился и предсказал на ночь пожар, указав при этом и на обреченный дом. Предсказание в точности сбылось, и дом сгорел.

Получив столь серьезные сведения, я опять в обществе прокурора, милейшего А. Н. Гессе, выехал в Мариенбург, захватив с собой и нескольких своих людей. На место мы прибыли к вечеру и, дождавшись наступления ночи, вышли из своего вагона и отправились с обысками к брандмейстеру и его компаньонам.

Победа оказалась полной. Как у Зачита, так и у его сообщников мы обнаружили большую сумму денег, о происхождении коих они не могли дать объяснений. Также нашли мы множество восковых конвертов с пороховым следом, по несколько десятков мотков трута, большие запасы керосина и т. д.

Все они были, конечно, арестованы и препровождены мною в Ригу. Все они, как один, отрицали свою вину.

Я лично присутствовал на громком процессе этих поджигателей, имевшем место в Риге, причем у меня с защитником обвиняемых, известным адвокатом Г., произошел довольно странный конфликт. В качестве свидетеля я рассказал подробно и откровенно о том трюке, к которому пришлось мне прибегнуть для установления виновных. На обычное предложение председателя суда, обращенное сначала к прокурору, а затем и к защитнику: «Не хотите ли предложить вопросы свидетелю?», прокурор ответил отрицательно, а присяжный поверенный Г., напротив, оживился: «О, да, хочу!» После чего, повернувшись ко мне, наглым тоном спросил:

— Расскажите, любопытный свидетель, какими еще промыслами занимались вы в Мариенбурге?

Я обратился к председателю:

— Господин председатель, я прошу вас оградить меня от выпадов этого развязного господина!

Председатель принял мою сторону и заявил Г.:

— Призываю вас к порядку и прошу задавать вопросы свидетелю через меня и в более приличной форме!

Г. возразил:

— Я требую занесения слов свидетеля, обращенных ко мне, в протокол.

— Я требую того же, — возразил я.

— Не имеете ли еще вопросов? — спросил председатель господина Г.

— Нет, не имею.

На этом инцидент был исчерпан.

Зачит был приговорен к восьми годам каторжных работ, его сообщники, кажется, обошлись меньшими сроками.

По окончании дня я в присутствии своего агента, обменявшего патент, вызвал к себе помощника начальника уезда:

— Послушайте, а красненькую-то нужно отдать, деньги-то ведь казенные.

Он в страшном смущении ответил:

— Слушаю, господин начальник! — И торопливо полез в бумажник.

— Ну ладно, ладно, бог уже с ними, но смотрите, не попадайтесь другой раз.

Вспотевший чиновник долго упрашивал меня не докладывать губернатору о его зазорном поступке, и я, на радостях, махнул на него рукой.

Кража у графа Меллина

В Венденском уезде Лифляндской губернии у местного магната, графа Меллина, была совершена в имении крупная кража. Событие это, насколько помню, относится к самому началу девяностых годов. Кража эта, совершенная в уезде, не входила в круг моей компетенции, но жалобы графа местному губернатору М. А. Пашкову на бездействие венденской полиции понудила местные власти обратиться ко мне с предложением взять это дело в свои руки.

Из слов губернатора оказалось, что у графа похищено ряд ценностей: несколько пудов серебра, несколько золотых приборов, целая коробочка мелких бриллиантов, коллекция старых миниатюр, процентные бумаги и т. д.

Взяв с собой двух деловых чиновников, Грундмана и Лейна, я выехал на место. Имение графа Меллина было величественно. Этот потомок ливонских рыцарей, несколько веков назад осевших в здешних краях, окружил себя пышной роскошью и, глядя на замки своих далеких предков, любил свое имение и был привязан к нему, как к колыбели своей семьи. Его дом был сущим дворцом с чисто дворцовой обстановкой, огромным штатом служащих и гордо развевающимися гербами на флагштоке.

Мне и моим спутникам отвели целые апартаменты. Было еще утро, и нас встретил управляющий, что-то вроде мажордома. Нам тотчас же подали элегантно сервированный чай, совсем как английский ленч, и управляющий заявил, что аудиенцию мне граф назначил ровно в двенадцать часов.