Такеси Ковач

— Да нет, — Мураками сел на корточки под мягким дождем. Казалось, ему совершенно некуда торопиться. — Они не очень внимательные, мет-торчки, и у них не бывает действительно значимых отношений. Когда появился Мэллори, у Влада была всего парочка настоящих приближенных, а я позаботился о них заранее. Снайперская оптика и плазмошрапнель, — он изобразил, как поводит стволом и стреляет. — Пока-пока, голова, пока-пока, стек. Влада завалили через неделю. Мэллори висел у него на хвосте почти два года, разыгрывал фаната-пирата, отсасывал, делил все трубки и бутылки. А потом, однажды темной ночью в Городе Духа — бац! — Мураками ударил кулаком в ладонь. — Эта портативная штука от Ценга — красота. Можно разоблачать и облачать хоть в туалете отеля.

Город Духа.

— Все это время вы следили за Бразилией?

— Среди прочего, — он снова пожал плечами. — Да на самом деле за всей Полосой. Это единственное место на планете, где остался серьезный дух восстания. На севере, даже в Ньюпесте, есть только преступность, а ты сам знаешь, как консервативны преступники.

— Отсюда и Танаседа.

— Отсюда и Танаседа. Нам нравятся якудза, они просто хотят подсосаться к любой власти. А гайдуки — ну, несмотря на их расхваленные народные корни, на самом деле они только дешевая версия той же болезни, просто без обеденного этикета. Кстати, нашел своего приятеля Шегешвара? Забыл спросить перед тем, как тебя треснул.

— Да, нашел. Его сожрала болотная пантера.

Мураками хохотнул.

— Знатно. И какого хрена ты от нас ушел, Так?

Я закрыл глаза. Похмелье от шокера становилось все хуже.

— А ты как? Решил за меня проблему с двойным облачением?

— А — нет, еще нет.

Я снова открыл глаза, в удивлении.

— Он еще где-то шляется?

Мураками пристыженно повел рукой.

— Выходит, так. Похоже, тебя убить непросто, даже в том возрасте. Но мы его достанем.

— Неужели, — сказал я угрюмо.

— Еще как. Без Аюры у него нет начальника, некуда бежать. И можно положиться, как на световую скорость, что больше никто в Первых Семьях не захочет продолжать ее дело. Если хотят, чтобы Протекторат оставался дома и не отнимал у них олигархические игрушки.

— Или, — заметил я небрежно, — можешь убить сейчас меня, а потом пригласить его и заключить сделку.

Мураками нахмурился.

— Несмешно, Так.

— Я и не шутил. Он все еще называет себя посланником, знаешь ли. Наверняка с радостью воспользуется шансом вернуться в Корпус, если предложишь.

— Да мне посрать, — теперь в его голосе слышалась злость. — Я не знаю эту мелкую сволочь, так что ему хана.

— Ладно-ладно. Остынь. Просто хотел облегчить тебе жизнь.

— У меня жизнь и так легкая, — проворчал он. — Двойное облачение посланника, даже бывшего, — практически необратимый политический суицид. Конрад Харлан обосрется, когда я заявлюсь в Миллспорт с головой Аюры и рапортом по этому делу. Лучшее, на что ему можно надеяться, — отрицать, что он что-либо знал, и молиться, что я его пощажу.

— Вы достали стек из Аюры?

— Да, голова и плечи остались практически целы. Мы ее допросим, но это формальность. Мы не будем применять то, что она знает, напрямую. В таких случаях мы предпочитаем не мешать президентским отбросам отрицать вину. Сам помнишь инструкции: минимизировать местные волнения, поддержать видимость безупречной власти для Протектората, приберечь информацию, чтоб было чем давить в будущем.

— Да, помню, — я попытался проглотить слюну. — А знаешь, Аюра может и не расколоться. Агент семьи — у нее должна быть мощная закалка преданности.

Он скверно улыбнулся.

— В конце концов раскалываются все, Так. Ты это знаешь. В виртуальном допросе либо расколешься, либо сойдешь с ума, а в наши дни мы можем их вернуть и после этого, — улыбка поблекла до более жесткого и не менее скверного выражения. — Так или иначе, это не имеет значения. Конрад, наш любимый лидер буквально всех времен, никогда не узнает, что мы из нее вытянули, а что нет. Он предположит худшее и начнет пресмыкаться. Иначе я вызову штурмовую группу, спалю Утесы Рилы, а потом подвергну ЭМИ его и всю его гребанутую семейку.

Я кивнул, глядя на Простор с чем-то вроде улыбки на губах.

— Ты говоришь почти как куэллист. Чего-то в этом роде они и хотели добиться. Жалко, что ты с ними не договорился. Но в конце концов ты здесь не для этого, — я резко вернул взгляд на его лицо. — Да?

— Не понял? — но он даже не старался, и в уголке его рта блуждала улыбка.

— Брось, Тод. Ты заявился с передовым психографическим оборудованием; твоя подружка Либек последний раз служила на Латимере. Ты куда-то забрал Осиму. И говоришь, что занимался этим делом уже четыре года, а это подозрительно удачно совпадает с началом Инициативы Мексека. Ты здесь не ради куэллистов, а ради того, чтобы присмотреть за технологией деКома.

Улыбка выплыла наружу.

— Проницательно. Но на самом деле ты ошибаешься. Мы здесь и для того и для другого. Именно совпадение передового деКома и остаточного куэллистского присутствия напугало Протекторат до усрачки. Ну и, конечно, орбитальники.

— Орбитальники? — я моргнул. — А орбитальники тут при чем?