Там где цветут эдельвейсы

Маша уставала, не высыпалась, я помогал. Андрюхины родители сначала приходили, потом перестали. Матери его тяжело было на внука смотреть, когда сына больше нет.

Так ещё месяца три прошло.

Из командировки вернулся злой и уставший.

Летал на место падения самолёта Ан-28, принадлежащего авиакомпании East Wing, который упал в двадцати восьми километрах от Алматы. На борту воздушного судна находилось пять человек: три члена экипажа и два медицинских работника.

Судно выполняло рейс по маршруту Алматы-Шымкент-Алматы. Борт исчез с радаров спустя двенадцать минут после взлета и упал в селе Междуречинск на территорию крестьянского хозяйства. Пилотам удалось увести самолет от построек, но всё же машина задела линии электропередач.

Женщина, к которой направлялись врачи, и её нерождённый ребёнок — погибли.

Долго не мог прийти в себя после этой трагедии. Держал на руках маленького Пашку, играл с ним и обещал всегда быть рядом, беречь и защищать. Вот тогда я обратился к нему впервые «сынок». Потому как действительно почувствовал его своим сыном.

Марии о трагедии рассказал, статью забабахал.

Спать лёг поздно, но не спалось. Слышал, как Маша к Павлику вставала, как покормила, как песню ему мурлыкала.

Потом пришла, легла рядом со мной, ночнушку скинула, обняла, прижалась телом и целовать стала, ласкать…

А уже после всего, что между нами случилось, прошептала:

— Я люблю тебя, Митя.

========== Часть 4 ==========

— Надя, значит, система такая. Мы прилетаем домой, и я передаю тебя другому наставнику. Понятно?

— За что, Дмитрий Иванович?

— Что значит «за что»? У меня дела, работа. Отпуск возьму и займусь семьёй.

— Так отпуск или работа? И мне сказали, что вы не женаты.

— Женат! И кому лучше знать — мне или тому, кто сказал? А потом, что с тебя толку? Пишешь ты паршиво, помочь со статьями не можешь, водяру и вискарь не пьёшь, ну зачем ты мне?

— Учиться, вы ж не учите.

— Вот, я не учу, отдам тебя тому, кто учить будет.

— Я буду, честное слово! Только не отдавайте!

— Что будешь?

— Водку пить с вискарём, не прогоняйте меня, а!

— Надь, ты дура или прикидываешься?

— А какая разница, если вам до меня дела нету.

— Надя, мне сейчас не до тебя, я должен расследовать одно дело, понимаешь, почти личное. Два с половиной года назад погиб мой самый близкий друг. До вчерашнего вечера я думал, что это несчастный случай. А теперь понимаю, что его могли убить.

— Как вы это поняли?

— А мне письмо пришло от анонима. Странное письмо. Андрюха его написать никак не мог. Там говорится, что он жив. То есть не говорится, а подразумевается.

— А если жив? — Она не мигая смотрела на меня своими инопланетными глазами.

— Если жив — я его найду, а если мёртв, то найду его убийц. Но сначала мне придётся поработать с документами, а потом лететь в Алматы. Если шеф заинтересуется — в командировку; если нет, то за свой счёт.

— А если я с вами за свой счёт, мне практику зачтут?

— Зачтут. Но зачем тебе всё это надо?

— Я люблю мой родной город, мы же совсем недавно, всего четыре года назад, из Алматы уехали. А так я там родилась и выросла. Вы без меня пропадёте, Дмитрий Иванович.

— Уехали почему?

— Так мама решила после смерти папы. Родственники к себе позвали, да и образование лучше в России. Диплом котируется.

— Диплом! Получишь ли ты ещё свой диплом? Журналистка, блин. Надь, смотри. Трупов ты боишься, спать одна в номере не можешь, писать не умеешь. Что я забыл из твоих достоинств?

— Водку не пью.

Я рассмеялся.

— Точно! Не пьёшь!

— Дмитрий Иванович, я могу помочь с расследованием, понимаете, могу. Вам же кучу статей и материалов просмотреть надо будет. Вы один не справитесь. А тут я в помощь. Я внимательная очень и детективы люблю.

— А ещё навязчивая и наглая.

— Как все журналисты.

— И что мне с тобой делать?

— Учить, воспитывать и ещё раз учить. Я способная, я исправлюсь. Вы не пожалеете, что меня под крыло взяли!

— Я? Тебя? Под крыло? Ох, Надя! Сумку твою давай да поехали. Сейчас машину с паркинга заберу, тебя домой закину и в редакцию.

— И я в редакцию. У меня практика, не забывайте.

***

Узнав у Светы, что шеф на месте, я сразу направился к нему.

— Вот статьи, фотографии по Шахтинску. Надеюсь, я могу быть свободен?

— Не можешь. Громов, репортаж нужно сократить до трёх тысяч знаков. Это первое. И второе — зачем ты просил Свету поднять все статьи и материалы, по которым работал Андрей?

— Займусь этими делами.

— Дома проблемы? С Машей?

— Нет, с Машей всё хорошо, только я письмо получил странное.

Пришлось рассказать всё от начала и до конца.

— Дима, Андрей погиб. Ты это понимаешь, я понимаю. Но кому-то нужно, чтобы ты влез в это дело. Зачем? Вот в чём вопрос. Может быть, твой аноним так мстит? Опять-таки, кому? Тебе? Вполне возможно, давая очередной «гвоздь», ты наживаешь врагов. А если не тебе, то, может быть, Маше? Андрей не был примерным мужем, и ты это знаешь.

— Зачем было ждать два с лишним года, чтобы мстить Маше?

— Согласен. Слишком долго ждали. Есть ещё вариант: кто-то очень хочет, чтобы расследование, затеянное Андреем, завершилось, и виновные были наказаны. Таким образом аноним будет отомщён.