Тандем

Вечером тропинка выглядела особенно зловеще. Фонари были расположены на приличном расстоянии друг от друга, и между этими призрачными островками света господствовала темнота. В высокой траве валялись бутылки, сигаретные пачки, шприцы и использованные презервативы. Женя с тревогой представила ситуацию, когда ей попадется компания обкуренных малолеток, вышедших на ежевечерний промысел.

Чтобы отвлечься, она еще раз прокрутила в голове свою новую рекламу, напечатанную в нескольких газетах: «Ясновидящая Евгения! В совершенстве владеет магией. Гадает, снимает порчу, соединяет судьбы людей». Хм… Надо было еще про медицинские проблемы написать. Вон к Вениамину сколько лечиться ходили…»

Сзади треснула ветка, сердце провалилось в желудок. Гадалка обернулась, но ничего не увидела. Тропинка виляла и изгибалась каждые десять метров. Она ускорила шаг.

«…а что Вениамин? Зарезали его. За бабу, наверное. Любил он под предлогом магических исцеляющих процедур оттрахать клиентку. Видно, муж чей-то и пронюхал…»

Тропинка выскочила на освещенную, хотя и пустынную улицу. До дома оставалось не больше двух минут. Гадалка обернулась. Никого, только вдалеке тоскливо завыла собака. Зловещее черное пятно, пожиравшее тропинку, осталось позади.

Тут она поняла, что вызвало ее подсознательное беспокойство. Вчера истек срок ультиматума, поставленного ей неизвестным по телефону. Ну ничего, у нее брат бандит. Пообещал вычислить гребаного шутника и потолковать с ним по душам.

Вот и ее дом. В верхних окнах горит свет, соседи еще не спят и…

Сзади кто-то налетел и втолкнул ее в подъезд.

– Тш-ш-ш…

Ведьма набрала в грудь воздух, но твердый кулак ударил ей под дых, и вместо крика о помощи наружу вырвался утробный кашель.

– Открывай, – тихо и угрожающе потребовал он.

Колдунья попыталась рассмотреть его лицо, но в полумраке подъезда оно казалось черным пятном под капюшоном длинного плаща, похожего на одеяние монаха.

Лихорадочными движениями она принялась расстегивать сумочку.

– Сейчас, вот деньги…

Его железные пальцы в черной перчатке сжали мягкое горло.

– Открывай дверь в квартиру.

– Но у меня…

Перед ее глазами сверкнуло лезвие огромного ножа, и голос тихо повторил:

– Открывай.

Евгения мелко закивала и, не отрывая широко открытых глаз от клинка, зазвенела связкой ключей. Щелкнул замок, и она, получив мощный толчок, влетела в коридор, споткнулась и упала на живот. Дверь закрылась. Фигура в балахоне метнулась к ней с нечеловеческой быстротой. Сильная рука схватила ее за плечо, перевернула на спину, и ее мышцы свело судорогой от страха.

Он прижал ее своим тазом к полу и, взяв левой рукой за шею, провел возле ее лица ножом, зажатым в правой руке. Он всматривался. Ошибки быть не должно.

Черты лица девушки поплыли, словно восковая маска, положенная на раскаленную плиту: губы стали тонкими, мелкие клыки обнажились в зверином оскале, нос удлинился и изогнулся крючком.

Отведя руку с ножом назад, он продолжал жадно вглядываться в искаженное маской злобы лицо, отвратительные бескровные губы, шепчущие проклятья, растрепанные черные волосы, шевелящиеся, подобно змеям горгоны…

Он не ошибся и на этот раз! Черты злой колдуньи проступили сквозь маску обыкновенной девушки, открывая истинное лицо прячущегося под ним зла.

– Пожалуйста, пожалуйста…

– Молчи, ведьма! Страшно?!