Танцующая с бурей

– Битва была такой жестокой, какой мир еще не видел. В небе грохотал гром, на материк обрушились огромные волны, сметая целые деревни с лица земли. Люди затаили дыхание. Кицунэ-но-Акира был великим воином, и никогда еще не было у него такого смертельного врага, как Бокяку – острые, словно меч, зубы и рев, который рушил все на своем пути.

Наконец Танцующий с бурей вернулся, доспехи его были сломаны, а тело изранено ядовитыми клыками. Но могучий грозовой тигр Райку нес в когтях кровоточащее сердце Бокяку. Кицунэ-но-Акира вернулся на праздник императора и с низким поклоном преподнес сердце рыбаку. Когда император спросил его, что он хочет в благодарность за свой подвиг, Кицунэ-но-Акира попросил всех гостей никогда не забывать о Такайяме, чтобы Дракон Забвения не мог воскреснуть. Затем он опустился на колени у стола, выпил за здоровье императора и упал замертво, потому что кровь его была отравлена ядом дракона.

– Хвала всем, – Бендзиро прикрыл голову и поклонился, затем потянулся за трубкой.

– Хвала всем, – кивнул Саито, как следует затянувшись перед тем, как передать трубку.

Юнга растерянно поморгал, посмотрел на Юкико.

– Это правда?

– Так говорят, – она все еще смотрела на отца, не отрывая глаз. – Но кто знает, существовал ли он на самом деле.

Масару поднял голову и, наконец, посмотрел в глаза Юкико.

– Конечно, существовал.

Юкико продолжала разговаривать с юнгой, как будто отец не издал ни звука.

– Может, это было землетрясение, которое затянуло Такайяму под воду. Люди часто обвиняют драконов или богов в собственных несчастьях, даже если они сами во всем виноваты. – Она взглянула на пальцы Масару. – Кицунэ-но-Акира может быть просто притчей. Предупреждением о том, что мы должны воздавать честь мертвым, помня их имена. – Она пожала плечами, посмотрев на мальчика. – Кто знает?

– Я знаю, – Масару покосился на нее мутным, налитым кровью взглядом. – Я знаю.

Юкико уставилась на него. Невнятные слова, рассеянный взгляд, растерянный вид с отвисшей челюстью, посеревшая кожа. Наркотик, притупляющий боль от тяжелой потери.

Костыль для слабого сломленного человека.

Она облизнула губы, медленно поднялась на ноги.

– Я вам скажу то, что знаю я, – она оглядела облакоходов. – Я знаю, что вы не должны давать трубку двенадцатилетнему мальчику. Я знаю, что вы не должны насмехаться над ним из-за его невежества, пока сидите тут и вдыхаете эту гадость. – Она пристально посмотрела на отца. – И я знаю, что все курильщики лотоса – лжецы.

Она прикрыла кулак ладонью и поклонилась юнге.

– Спокойной ночи, юный сама.

Развернувшись, она отправилась к себе в надежде уснуть.

На следующий день Юкико проснулась, когда солнце только показалось на горизонте. Отец спал на своем месте и храпел, как бензопила. Одна нога свисала из гамака, болтаясь в воздухе. Одежда его пропиталась запахом лотоса, а пальцы были покрыты липкой сине-черной смолой. Умываясь и одеваясь, Юкико старалась посильнее шуметь, но он не шевельнулся. Проклиная его про себя, она вышла из комнаты.

Палуба уже была заполнена облакоходами, наверху на снастях копошилось больше десяти человек, перепроверявших узлы и канаты перед приближением к зоне муссонов. Капитан Ямагата стоял у штурвала, держась обеими руками за широкое колесо, выкрикивал приказы своим людям и проклинал шторм. «Сын грома» уже плыл над территорией дзайбацу Дракона, и вдали, на севере, на горизонте уже вырисовывалась темная зубчатая линия гор Йиши. Совсем скоро корабль полетит над территорией Кицунэ, дымящей пожарами и покрытой шрамами. Прошло почти восемь лет, как они уехали отсюда.

Пряди густых волос закрывали ей лицо, и она убрала их за уши. Не было настроения даже собрать их в пучок. Она сидела на бочках с чи, закрепленных на носу судна, и смотрела, как под ее ногами мелькают красные сельские пейзажи. Рассветный бриз был прохладным, но солнечное тепло уже набирало силу, и она надела очки, чтобы защитить глаза от яркого света. Она видела коричневое пятно чипровода, идущего через поля лотоса на запад: ржавая артерия, протекающая по больной плоти. Разглядывая горные хребты со стороны левого борта, она заметила крошечные пятна неболётов, кружащих вокруг темного пятна грязи и смога – горного бастиона Главпункта. Это была твердыня Гильдии – пятиугольная глыба из пожелтевшего камня, взмывающая в небо среди черных облаков со своего неприступного основания.

Короткий деревянный тренировочный меч вонзился в палубу прямо у ее ног. Тупое лезвие боккэна было испещрено десятками зарубок и вмятин, рукоять обернута крест-накрест старым шнуром. Она посмотрела на меч, затем через плечо на человека, который его бросил. Сзади стояла Касуми, держа в руках еще один короткий боккэн, ее длинные волосы были заплетены в толстую косу.

– Потренируемся? – Голос женщины слегка приглушал платок.

– Нет, спасибо, – Юкико снова посмотрела на горизонт.

– Ты уже несколько дней не занимаешься.

– Четыре дня за семь лет, – Юкико пыталась отвечать вежливо. – Думаю, я выживу.