Танцы на снегу

Теперь заскрипела зубами Торопыжка. А Кувырок и не понял, на что она обиделась. Он считал, что ведет себя безукоризненно, не навязывает себя ей, соблюдает приличия. Почему она рассердилась на него? Почему не на этого наглеца Быстронога? Почему она оправдывает его отвратительную наглость? Невозможно понять!

— Значит, ты мною не восхищаешься? — спросила Торопыжка.

— Ну почему, восхищаюсь. Я восхищаюсь тобой как зайцем, а какого ты пола, мне не важно. Ты прекрасный, интересный заяц…

Он не договорил. Торопыжка лягнула его в бок, он кубарем полетел с невысокой скалы и глухо шлепнулся на мягкую землю.

Что это на нее нашло?

Когда он вскарабкался наверх, Торопыжки уже не было.

Кувырок опечалился и снова принялся рвать травку. Потом залюбовался на горы, залитые кровью умирающего солнца. По небу пролетела стая — так высоко, что не разобрать было, что это за птицы. Они скользнули по пурпурным горным вершинам и скрылись за ломаной линией горизонта.

Почему я не птица, подумал Кувырок. Хорошо бы улететь отсюда, от этого Быстронога, от Торопыжки. Должны же быть на свете места, где заяц может говорить что думает и никто не накидывается на него за это. Был бы я птицей, летал бы где нравится, разговаривал с кем захочу, а станет скучно — снова взлетал бы в облака и переносился в другие места, где клевер такой же сочный и ромашка не хуже. Тем временем подкралась темнота и окутала горы. Густые тени превратились в зловещие пропасти, а знакомые скалы и деревья — в подкрадывающихся врагов. Наконец бледная луна, которая до того робко ползла по краю неба, украдкой воруя время у солнца, осмелилась засиять поярче. Солнце покинуло небосвод, и луна могла светить, не опасаясь сравнений с могучим братом.

Кувырок задремал. Это был чуткий, неглубокий сон. Откуда ни возьмись, пониже по склону появился призрачный заяц. Он бегал между скал зигзагами, как бегают равнинные русаки, еле заметный на фоне чернеющего вереска. Даже не бегал, скорее скользил по камням и траве. Кувырок пожалел, что некстати размечтался. Ведь он на самом деле вовсе и не хотел этого! Он не знал, что призрачный заяц так близко. А вдруг тот все слышал и исполнит его желания?

Призрачный заяц остановился перед крутым пригорком, приподнялся на задние лапы, словно озираясь, и исчез в глубокой тени.

Кувырок не слишком удивился увиденному. У каждого живого зайца есть призрачный заяц-покровитель. Правда, призрачных зайцев гораздо меньше, чем живых, так что у многих зайцев покровитель общий. Но это не имеет значения. Ведь призрачные зайцы — не простые звери, а сверхъестественные, они могут находиться в разных местах одновременно и, следовательно, заботиться о каждом из своих подопечных по отдельности.

Кувырок однажды уже видел во сне своего призрачного зайца, когда был трехнедельным зайчонком. Он любил об этом вспоминать. Призрачные зайцы иногда являлись живым во сне как предзнаменование — но чего, удачи или гибели, становилось понятно только задним числом, когда предсказанное событие совершалось. Могло быть и так, что явление и вовсе ничего не предвещало.

Да, толкование снов — задача не из легких, а все потому, что, к сожалению, призрачные зайцы народ ненадежный. Может быть, они являются только потому, что болтовня мертвецов им надоедает и они тоскуют по живым. И потом, они хоть и призрачные, а все же зайцы и, как все зайцы, любят пошутить. Даже если они всего лишь невесомые клочья тумана, плывущего над вереском, это еще не значит, что они насквозь серьезны и лишены чувства юмора.

Кувырок знал из рассказов старших, что призрачные зайцы — не просто духи обычных зайцев. Большинству из них не меньше двух тысяч зим. Это души священных, удостоенных бессмертия зайцев, которым некогда поклонялись люди. Они так давно странствуют по земле — да к тому же связаны и с Другим миром, — что нет на свете того, чего бы они не знали. Они бегали по льду новорожденных глетчеров под завывание древних метелей, между пальцами у них застряли смерзшиеся комья снега стародавних зим — снега, на котором они танцевали в незапамятные времена.

Знакомы призрачным покровителям и ужасы Ифурина — страшного места искушений, которое зайцы должны миновать в своем коротком, но трудном посмертном путешествии в Другой мир. Путь идет через густые заросли, где пролегает много разных следов и тропок. Там водятся опасные зайцевидные привидения, что, выглядывая из колючих кустов эрики, манят присоединиться к их веселым забавам. Мертвые зайцы не должны сходить с тропы, не должны верить искусителям — это мертвые горностаи и ласки в заячьем обличье. Они уводят заблудших в место, которое называется Всегда-Здесь — рай хищников, — и души несчастных зайцев навеки обречены служить пищей извечным врагам.

Призрачные зайцы знают, что живые живут недолго. Они помнят эти горы с тех времен, когда люди впервые вышли из глубин земных, из пещер, на дневной свет и стали охотиться на зайцев ради их мяса и шкурок.