Темный Нижний

— Вижу, что не соображаешь ничего, — кивнула Яга своим мыслям. — Это-то и плохо, это-то и опасно. Вот слушай. Представь, что на реке плотину поставили. Перекрыли течение, да почти намертво, и только малюсенький ручеёк оставили. Представил? А теперь представь, как живут те, что ниже по течению поселились. Испокон веков живут. Точней, думают, что испокон веков, но нам то не важно. Ручеёк этот им не мешает, да и не знают о нём. Возделывают поля, дома строят. Место, может, и не очень плодородное, без воды-то, но привыкли и так обходиться. И тут раз, и заслонка на той плотине поворачивается. Пока-то она совсем немного повернулась, а только напор изнутри давит такой, что вот-вот эти заслонки сорвёт напрочь. Представил? Так вот, оба варианта Яви сейчас в положении того посёлка, что под плотиной устроился. И ведь польза им какая, если водички побольше будет, представляешь? Поля-то как родить сразу начнут! Только о том, что их смоет, они не догадываются. Готовы даже подковырнуть эта заслонка, чтобы быстрее вода пришла, да побольше, побольше её. Догадываешься, кто ты в этой сказке? — спросила Яга.

— Заслонка, наверное.

— Вот-вот, заслонка. Если тебя закрыть, — Яга изобразила движение, как будто курице шею сворачивает, — всё на круги вернётся. Как испокон веков было. Про плотину забудут все, продолжат потихоньку свои поля возделывать. Одно плохо — рано или поздно заслонку кто-то снова откроет. Точнее, сама откроется. Против природы не попрёшь. Всё, что руками смертных ли, богов сделано, рано или поздно обветшает и сгинет. И скорее рано, чем поздно. Трещинка-то уже всё одно появилась, никуда не денешься. И тут, мил друг, только от тебя зависит, смоет этим потоком посёлочки, или расцветут пуще прежнего. На то тебе твои силы и дадены. Большие силы — ты ведь кровь наша, кровь прежних. Как ты там себя назвал? Ведун? Ну, можно и так сказать. Ведаем мы поболе нынешних. Тебе это равновесие соблюдать, раз твоей виной древний порядок нарушился.

— Все говорят, что сил у меня много, только я этого что-то не ощущаю, — буркнул Валерка. — Меня и сюда-то закинуло, я так понимаю, потому что почти помер уже. Утонул. Русалки утопили.

— Это да, русалки те ещё шутницы, — задумчиво протянула Яга. Явно мысли её были где-то далеки от русалок. — Силы ты освоишь, если не помрёшь. Только об одном тебя предупреждаю, внучек. Не торопись могуществом обрастать. Не знаю, остались ли у вас сказки о том, так что словами скажу. Большая сила — она до добра не доводит. Чем дальше ты от человека, тем тяжелей тебя Земле носить. Нам вот пришлось уйти. Давно то было, задолго до разделения Яви. Забыть о ней. Оно ведь как, внучек. Прогуляться-то можно. Заглянуть одним глазком, поглазеть, что происходит. Помочь, может, кому-нибудь, а кого-нибудь и того. Придавить, пока маленький. То мать Земля выдержит, не поломается. Только увлечься страшно. Увлечёшься, заиграешься — и всё, сам не заметишь, как всё вокруг рассыпается, разваливается, и наступает очередной Рагнарёк с Фимбульветтером вкупе… И всё. Дуб или мочало, начинаем всё сначала. Нет места для нас в Яви, не держит она таких. Вот и приходится здесь развлекаться, на границе, потому как в Навь возвращаться тоже не хочется. Так что не ищи большой силы, внучек. Старайся обходиться малым. Старайся жить с тем, что есть. И не увлекайся властью, внучек. Поверь, это дело крайне скучное.

Валерка, неожиданно для себя, проникся этим наставлением ну очень сильно. Он представил себе вечное существование в каком-то абстрактном «нигде», в котором никогда ничего не происходит. Страшно!

— А как мне со Смородиной быть? — Птицын о наставлении Яги решил подумать позже. Когда-нибудь, когда самую главную на данный момент проблему решит, то бишь выживет. — Или в самом деле соваться туда нельзя?

— К Смородине никогда не поздно. И никогда не рано. Смородина — она всегда вовремя, — философски покивала головой женщина. — И не пойти туда ты сейчас не сможешь, если только с моей помощью. Но я тебе помогать делом не стану. К тому ж обещания свои надо выполнять. Слово твоё должно быть твёрже стали и тяжелее горы. Тогда и уважать станут, и бояться. Иди, внучок. Исполняй своё слово. А страх твой и не страх вовсе. Если со Смородиной справишься, то уж обычная речка в Яви ничего тебе не сделает, не сумлевайся даже. Всё, уходи. Устала. Давно гостей не было.

«Да что у них у всех за привычка, отсылать меня куда подальше! Вот вроде бы только что вполне нормально общались, рассказывали интересное, и вдруг — всё. Устала. Интровертка хренова!» — недовольно подумал Птицын, и послушно вымелся из избы. Эльвира, безмолвной тенью, следовала за ним. Искомую речку он сначала услышал — низкий, тяжёлый рёв пробирал до костей, заставлял дрожать поджилки. Этот звук даже сравнить было не с чем. Порой казалось, впереди огромная, разъярённая толпа, но уже в следующий момент всякое сходство с чем-то, что могут издавать живые существа, исчезало и гул становился совсем неопределимым.