Темпоральная Бездна

Он вытянул руку вперед. Вдоль всей руки сияние стало намного ярче, с пальцев, словно звездный дождь, посыпались искры.

Эдеард сбросил маскировку. Масло загорелось.

Со скользкого пола взметнулись языки огня. Волна раскаленного воздуха отбросила Эдеарда к пианино. Защита вокруг его тела едва устояла, лишь немного смягчив удар. Пламя бушевало уже выше его головы, и Эдеард даже не осмеливался дышать.

Наверху раздался женский визг – туда уже проник дым и отдельные языки пламени, пробившиеся сквозь перила.

– Я вижу тебя, – торжествующе выкрикнул Иварл и начал стрелять.

Эдеард бросился на пол, раздвигая тонкий слой горящего масла, шипевшего в каком-нибудь дюйме от его лица и одежды. Он еще был способен защитить тело от жара, но кожу уже жгло, словно ее облили кислотой. Куртка начала дымиться. И он по-прежнему не мог вдохнуть. Рядом с ним в пол ударяли пули, выбивая из досок острые щепки. Позади галереи по коридорам забегали люди. Перепуганные посетители, расталкивая девушек, спешили спастись сами. Иварл и его сообщники оставались на галерее, защищаясь от пламени и стреляя без перерыва.

Вскоре они пробились про-взглядами сквозь огонь, и пули стали бить по Эдеарду. Он ощущал попадания, словно удары молота, вызывающие мучительную боль в позвоночнике и взрывающиеся в мозгу. Его защита грозила рухнуть. И ему отчаянно не хватало воздуха.

Его мысли уперлись в пол, умоляя выпустить его, умоляя помочь. Вдруг пол чудесным образом изменился. Эдеард начал проваливаться. Под ним как будто ничего не было. Последняя пуля ударила в затылок. Эдеард вскрикнул и потерял сознание.

Он очнулся от непереносимой боли во всем теле. Потом его стошнило, даже до того, как он полностью пришел в себя. А после этого он просто лежал, надеясь, что боль постепенно утихнет. Руки и лицо саднило от жара пламени, пробившегося сквозь защиту. Спина, в которую били пули, превратилась в сплошной ноющий синяк. Яркий свет заставлял моргать.

Спустя некоторое время Эдеард зашевелился и сел, морщась от боли при каждом движении. Вокруг стояла полная тишина. Он попытался сфокусировать зрение. Но то, что он увидел, ничем не помогло.

Он лежал на полу странного тоннеля – не такого широкого, как те, что повторяли контуры каналов Маккатрана, но зато абсолютно круглого в сечении. И по дну здесь не струилась вода. Гладкие стены, похоже, были сделаны из стекла, но в этом Эдеард сомневался, поскольку от них исходил болезненно яркий свет. Белый, а не светло-оранжевый, как во всем Маккатране. Более того, к этой белизне примешивался слабый фиолетовый оттенок, отчего его глаза не переставали слезиться. В верхней части закругляющейся стены в обе стороны, насколько он видел, тянулась цепочка одинаковых алых огоньков. Отсюда возникла проблема: Эдеард не видел конца тоннеля ни с одной стороны.

Он медленно поднялся на ноги и, осторожно прикоснувшись кончиками пальцев к спине, поморщился. Его куртка пришла в негодность; кожа стала жесткой и ломкой и распадалась на полоски, словно разрезанная ножом. Ботинки были не в лучшем состоянии, их прорезиненные подошвы из армшелка почернели и стали мягкими. Пол на том месте, где он лежал, покрылся масляными пятнами. Эдеард стащил куртку и ощупал жилет из армшелка. Кое-где появились прорехи. Похоже, что он спас ему жизнь. На затылке у него вздулась огромная шишка, и, дотронувшись до нее пальцами, Эдеард вскрикнул от боли.

– Спасибо тебе, – вслух поблагодарил он город, а потом снова медленно опустился на пол.

Эдеард понимал, что ему необходимо немного отдохнуть. Его провзгляд проникал в стены тоннеля лишь на несколько дюймов. Он уже догадывался, что оказался в одном из очень глубоких тоннелей, лежащих намного ниже обычных проходов, повторявших рисунок каналов. Здесь не ступало ничьей ноги с момента постройки города, и Эдеард до сих пор не представлял, какие существа могли воздвигнуть это сооружение. Кем бы те ни были, строили они великолепно, хотя, зачем им понадобилось создавать освещенные тоннели, он не понимал. Но то же самое он мог сказать и обо всем остальном городе.

Попытки расслабиться ни к чему не привели. Полная изоляция, отсекающая от привычного телепатического гомона города, действовала на Эдеарда угнетающе. Кроме того, он злился на самого себя за то, что попался в западню в «Доме голубых лепестков». Конечно, Иварл рано или поздно должен был обо всем догадаться. О возможности маскировки в этом городе знало достаточно людей, в особенности среди мастеров и немногих других компетентных личностей. А вот о сиянии, окружившем Иварла и Таннарла, и о сыпавшихся с их рук искрах Эдеард никогда не слышал. Хотя после последней ночи, проведенной с Ранали, он не слишком удивился.