Тень скорби

Это весьма маловероятно. В феврале приезжает погостить Элен, и мистер Уэйтман, как всегда, предоставляет свои развлекательные услуги: устраивает прогулки и музыкальные вечера, шарады, экспромтом выдумывает словесные игры. Однажды вечером он должен читать лекцию по литературе в Институте механики в Китли — не желают ли юные леди пойти послушать его? Они могут осторожно намекнуть, какое впечатление производит его речь, открывая от восхищения рот или зевая в нудных местах… Сестры обмениваются смущенными взглядами. Это не так просто… Вскоре Шарлотте представился случай вспомнить о Марии, когда та была еще ребенком, но решительно прогоняла прочь ночные кошмары: она спокойно открывала дверцы шкафа и клала голову в клыкастую пасть темноты, отдергивала занавески над кроватью вместе с притаившимися за ними чудовищами. Точно так же мистер Уэйтман решает проблему папы, тетушки и их недовольных возражений. Боже мой, привычный уклад, приличия… С ними разделываются так легко, что Шарлотта, отправляясь в морозный вечер на прогулку в Китли вместе с сестрами, Элен, мистером Уэйтманом и его преданным другом, отваживается представить, что могло бы стать с пасторатом, если бы в их жизни появилась столь не похожая на них личность. От одной только мысли об этом у нее кружится голова.

Нет, всего он покорить не может. Уже полночь, когда они возвращаются домой — смеющиеся, сияющие, дрожащие при свете звезд, — и тетушка не спит, поджидает с кастрюлькой горячего кофе, чтобы придать сил их изнемогающим девичьим телам. Четыре чашки.

— Ах, мисс Брэнуэлл, а как же я и мой друг? — восклицает мистер Уэйтман. — Вот же мы, погибающие от холода и голода, молящиеся на ваше сострадание и доброту. Никогда бы не подумал, что вы принадлежите к такому сорту женщин — гордым, царственным особам, которым нравится видеть, как мужчины униженно пресмыкаются у их божественных ног…

— Поистине, сударь, хватит и того, что мне пришлось дожидаться вас все эти часы. Слушать ваш вздор — это уж слишком, — отрезает тетушка, покраснев: она не потерпит пренебрежительных отзывов о своем умении вести хозяйство, даже шутливых.

— Мистер Уэйтман, пожалуйста, возьмите мою, — говорит Шарлотта, и Эмили вторит ей; но тетушка протестует:

— Ничего у вас не выйдет. Кофе был сварен специально для вас, и, как вам известно, этот напиток я готовлю нечасто, — но и подобные оказии, хвала Господу, для нас редкость.

Голос тетушки дрожит от горечи этой диковинки.

Несколько дней спустя приходят валентинки.

Элен, будучи гостьей, первой получает почту, а потому первой обнаруживает стихи, по всей видимости отправленные из Бредфорда.

— «Элен прекрасная, Элен прекрасная», — читает она вслух безжизненным голосом, как будто это рекламное объявление. И вдруг осознает: — Боже мой!

Впрочем, ничего удивительного, что миловидная, хорошо воспитанная Элен получила валентинку. Удивление начинается, когда свою почту открывают остальные.

Шарлотта:

— У меня послание, которое называется «Далеко нежная любовь».

Эмили:

— «Божественный дух». Да, тоже Бредфорд. Дай-ка взглянуть на почерк на твоем…

— Энн, а ты получила? Должно быть, это Силия Амелия. Нет, я понятия не имею, как это могло случиться, но речь как-то зашла о валентинках, и я просто сказала, что мы их никогда не получали, а теперь вот…

— Это стоило ему немалых трудов, — говорит Элен, — а как талантливо, никогда еще не читала таких искусных стихотворений.

— Ну, лаврам Байрона ничего не грозит, — рассудительно произносит Эмили, — однако пишет он действительно неплохо. Вот послушайте, какой хороший станс…

Не широкий жест, но ведь широкие жесты часто оставляют холодными, а это просто дало почувствовать вокруг себя едва различимое тепло, как стена дома, по другую сторону которой горит камин.

Энн, а ты получила валентинку?

Да, и она называется «Не ошибись во мне». Энн разделяет всеобщее удовольствие и смех, но мало что рассказывает о своей валентинке.

— Будто некий сфинкс?

— Если только в нашем случае уместно слово «некий». Полагаю, вообще-то нужно было бы опустить «некий», а «сфинкс» писать с большой буквы в качестве sui generis[54]. Я лопочу всю эту чушь, мисс Энн, поскольку боюсь, что обидел вас.

— Нет, нет, вовсе нет. Просто я немного сбита с толку. Никогда не считала себя похожей на сфинкса — или Сфинкса, или на что-нибудь такое загадочное и таинственное. Не представляю, как я могла вызвать у вас подобные ассоциации, мистер Уэйтман.

— Ах, в этом-то все и дело. Знаете, многие молодые женщины охотно вообразили бы себя сфинксами, хоть и были бы прозрачными, как солнечный свет. А вы — нет, и в этом часть очарования.

— Что ж, надеюсь, я не так скучна, как мне представляется Сфинкс, просто повторяющий одну и ту же старую загадку.